Русские вопреки Путину

Поэтому соответствующие направления мысли можно назвать этнофобией и культурофилией. С приставкой «рус», разумеется. Поскольку этнофоб отрицает не всякий этнос, а только русский. Равно как и культурофил открывает для всех и каждого не всякую культуру, а только русскую.

Начнем, пожалуй, с этнофобии.

Существует и поддерживается диковатая легенда о том, что русские — это народ-бастард, народ-ублюдок, «дикая смесь всяких кровей». В качестве компонентов предполагаемой «смеси» называются, как правило, «татары» («поскреби русского — найдешь татарина»), а также финно-угорские народы, какие-то абстрактные «азиаты» (это слово произносится обычно с характерным отвращением). На худой конец, из закоулков памяти извлекаются названия древних племен — всяких «кривичей и вятичей», которые тут же объявляются реально существующими до сих пор, а русские — всего лишь их «смешением» [93]. Далее фантазия начинает отрываться по полной: угро-татарские монголоиды начинают гулять по страницам либеральных газет и прыгают из телевизора.

Что же имеет место в реальности?

Как утверждает скучная наука генетика, русские — чрезвычайно однородный этнос. Разброс характерных признаков русских на всем огромном пространстве от Калининграда до Владивостока в два раза меньше, чем, скажем, для населения Западной Европы [94]. Что касается антропологического типа — определяемого через форму и размер черепа, длину конечностей и прочий «фенотип» — то русские являются не просто европеоидами [95], а эталонными «белыми людьми»: значения этих величин наиболее близки к средним для европейцев в целом. Мы — белые люди, нравится это кому-то или нет [96].

Впрочем, достаточно самых поверхностных знаний в области генетики, на уровне Менделя, чтобы прийти к тому же выводу. Дело в том, что типичная русская внешность определяется в основном рецессивными генами, а восточная — как правило, доминантными. То есть — любая примесь, попадающая в русский генофонд, сохраняется там очень надолго. Азиатские черты лица вылезали бы из поколения в поколение. Но этого нет.

Что касается монголоидных генов, тут есть свой конек: так называемый эпикантус — маленькая складочка у внутреннего угла глаза, прикрывающая слезный бугорок. Эпикантус характерен для монголоидов, а также сибирской расы (эвенков, юкагиров, бурят). В случае сколько-нибудь заметной примеси монгольской крови у русских он тоже присутствовал бы. Но, как показали исследования, что-то похожее имеется только у каждого семисотого русского, да и то в зачаточном состоянии. Вот и вся татарская примесь. Столько же ее можно сыскать у тех же немцев… И то же самое можно сказать и о прочих признаках монголоидности — например, пресловутых «азиатских скулах», воспетых Высоцким (интересно, где он их у себя обнаружил?) [97]. Короче говоря, человек, способный разглядеть в русском «татарина», скорее всего никогда не видел татарина.

Все те же самые аргументы применимы и к искателям «кривичей и родимичей» среди современных русских. Если немцев или англичан — национальное единство которых никто не смеет отрицать — как раз можно разделить на разные народы (швабы и пруссаки ну очень разные, да и шотландцы до сих пор сохранили не только историческую память, но и этническое своеобразие), то русские, по европейским меркам, одна семья.

Причины такой этнической однородности тоже вполне очевидны.

Во-первых, русские очень долгое время были народом, живущим в географической и культурной изоляции. Огромные расстояния в сочетании с ужасным климатом и крайне неудобными для преодоления пространствами [98] препятствовали какой бы то ни было мобильности. Путешествие — любое — было затратным и небезопасным мероприятием. Это не мешало медленному и основательному продвижению русских на северо-восток, но это был «билет в один конец»: люди приходили на новые земли и оставались там. А вот «приезжих» и «проезжих» в современном смысле этого слова в России всегда было мало.

Во-вторых, русским — в нормальном их состоянии — свойственен достаточно высокий уровень биологического отторжения от других народов. Я не имею в виду какую-то «ксенофобию», в которой, кстати, русских любят обвинять те же самые люди, которые отрицают само существования русского народа. Речь идет об элементарном нежелании биологически смешиваться с чужаками — то есть заключать браки и плодить смешанное потомство. Такое поведение вполне логично для народа с рецессивной генетикой [99].

Кстати, именно это обстоятельство уберегло малые народы России от исчезновения. Вопреки распространенному мифу о высокой ассимиляционной способности русских, которые-де переваривают любую примесь, на деле все оказывалось наоборот. Даже малочисленные народы, которые в Европе или Азии давным-давно растворились бы в доминирующей нации, в России сохранились.

Это, безусловно, очень плохо, поскольку именно это обстоятельство работает на миф о «многонациональности России». Но таковы факты.