Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Изучение материалов по истории русских земель Великого княжества Литовского свидетельствует, что везде, во всех его регионах развитию крупного землевладения предшествовала служба, служебные отношения. На древний характер служебных отношений обращалось внимание в литературе. С.В. Рождественский, применительно к Северо-Восточной Руси, писал: «Все эти противоречия, в какие впадают некоторые попытки показать, существование поместий в глубокой древности, разрешаются признанием факта, что идея подчинения землевладельческих прав условию службы гораздо старше поместья, что поместье являлось одной из частных и поздних форм осуществления этой идеи».[1016] Крупное землевладение, собственно, и возникает путем передачи служебного населения, которое отныне должно нести свою службу на адресата.[1017] Это население составляет княжеские «пути»; княгине Евпарксии Мезецкой даются пять служб в Смоленском повете, в «Дубровенском пути».[1018]

Как мы уже видели, все население западнорусских земель на определенном этапе становится служилым. Служебные отношения буквально пронизывали общественную и экономическую жизнь государства. В то время, когда в Литовско-Русском государстве «не развилась вполне дифференциация сословий на почве шляхетского принципа, с одной стороны, и немецкого городского права — с другой»,[1019] служебные отношения доминировали в государственном правлении. «Литовское правительство часто не знало, какой повинностью обязаны служить государству те или другие лица… В этих случаях вопрос о принадлежности их к тому или другому классу решался показаниями населения… Вопрос о принадлежности имения тому или другому лицу… о роде повинностей и т. п. также нередко решался на основе сведений, получаемых от местного населения». Такие архаические воззрения населения на характер службы, отсутствие замкнутости сословий — все это создавало для великого князя возможность в случае военных и административных потребностей переводить население из одной службы в другую, пополняя, например, военный контингент.[1020] Более того, сама земля начинает «служить». Происходит то, на что обратил внимание Н.П. Загоскин, правда, применительно к Северо-Восточной Руси: сама земля находилась в службе, как бы служила государству.[1021] На материалах западнорусских земель эта особенность проступает еще ярче. Как писал М.В. Довнар-Запольский, «известный объем повинностей и платежей был связан не с субъектом обложения, а с объектом, т. е. с землей. Это, несомненно, очень древняя черта, плотно укоренившаяся в мировоззрении литовско-русского общества». И книга земельных раздач Казимира, строго держится понятия о повинностном значении земли, в ней даже находим известия о «пустовской» земле с определением ее служебного положения.[1022]

Но каково же происхождение этого явления? Конечно же, нельзя согласиться с тем, что это влияние немецкого ордена — мнение, не раз высказывавшееся в немецкоязычной литературе. Что касается русских и некоторых советских историков, то, зачастую констатируя наличие служебных отношений, они не старались понять истоки этого института. Так, М.К. Любавский приурочил службу к «доменам» князей, но тут же делал такие оговорки, которые отнюдь не позволяют считать эти земли «доменами».[1023] Б.Д. Греков также считал эти «служилые» земли «доменами» уже без всяких оговорок, указывая на их древнерусское происхождение.[1024] А.Л. Хорошкевич писала, что «конная служба была достоянием любого вольного человека и легко совмещалась с земледелием и ремеслом».[1025]