Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Как же можно представить развитие «служебной системы», или, говоря шире, «служебных отношений» на материалах будущих Белоруссии и Украины? Ее истоки (и тут Б.Н. Флоря совершенно прав) существовали еще в Киевской Руси. Связана она была с тем своеобразным политическим тандемом, который существовал в тот период: князь, княжеская власть — народное вече. Как показали исследования И.Я. Фроянова, в ту пору еще не было противостояния между этими институтами. Князь был необходимым элементом той социально-политической системы, которую можно охарактеризовать как город-государство. Важнейшей функцией княжеской власти была военная. Естественно, что это накладывало свой яркий отпечаток и на княжеское хозяйство, в котором развивались преимущественно коневодство и некоторые другие отрасли, которые «работали на войну».[1034] Естественно, что в этом княжеском хозяйстве были задействованы и люди. Однако в условиях политической жизни Древней Руси, которая основывалась На принципах непосредственной демократии, «служебная организация» не могла получать значительного развития. Последнее слово и в делах войны оставалось за «людьми» — «воями», ополчением, состоявшем из городских и сельских жителей, которое зачастую именовалось по названию главного города земли. Сам князь находился в значительной зависимости от городской общины, которая могла изгнать «нелюбого» князя, показать ему «путь чист».

В бурях трагичного для Руси XIII столетия происходит упадок городских общин. «Другое крупное новшество, также развивающееся еще в XII в., но особенно резко выступающее в самом его конце и в начале XIII в., — это значительное усиление княжеской власти».[1035] В чем конкретно проявлялось усиление? С одной стороны, он пишет об «окняжении земли», об изменении воззрений на территорию земли, с другой стороны, практику пожалования земель он не видит «основания выводить из идеи о князе как владельце всей земли».[1036] Думаем, что «служебная организация», ее развитие и являются своего рода отражением усиления княжеской власти. При этом княжеская власть не просто подминала под себя народ, разрасталась на народном теле. Ведь и в бурных событиях XIII в. княжеская власть не утратила своих общественно полезных функций. Можно сказать, что значение их даже увеличилось — ведь в условиях упадка в ряде регионов, причем зачастую и физического уничтожения городских общин, княжеская власть оказывалась наиболее организованной и организующей силой. Осуществлялись эти общественно полезные функции именно с помощью растущей «служебной организации». Здесь и ответ на один из вопросов, которые ставит Б.Н. Флоря рассматривая «служебную организацию» в Восточной Европе: вопрос о социальном происхождении групп населения вовлеченных в деятельность «служебной организации». Разногласия между сторонами исследователь формулирует следующим образом: принадлежало ли служилое население по происхождению к числу княжеских рабов, выделенных для несения определенных повинностей, или в состав «служебных» была вовлечена часть свободного населения сельских общин, на которую были возложены определенные «службы», либо оно формировалось из представителей обоих названных социальных групп.[1037] Думаем, что этот вопрос решается простым перенесением его в хронологическую плоскость. Чем глубже в древность, тем большую роль в служебное системе играло рабское население, но тем менее широк был круг охвата самой этой «служебной системы». Среди свободного служилого населения в древний период выделяются, пожалуй, бояре. Что же касается вотчины, в том числе и княжеских «дворов», то, как убедительно показал И.Я. Фроянов, они основывались на труде рабов, а также полурабов и полусвободных.[1038] В XIII столетии служебная организация начинает расти. Связано это было с усилившейся военной опасностью, необходимостью отстаивать самое физическое существование восточнославянских этносоциальных организмов. Рост «служебной организации» нашел отражение в формировании княжеского «двора». Все больше эта служебная организация охватывала свободное население. Вспомним злополучных берестьян: «ловчее», которое ввел им князь (в Литовско-Русском государстве это назвали бы «новиной»), — как раз свидетельство растущей «служебной системы». «Ловчее», как и другие «регалии», — отнюдь не «существенная составная часть верховной собственности»,[1039] а свидетельство роста «служебной системы» вширь. Этому росту начинает соответствовать и адекватная государственность.