Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.)

Для понимания служебных отношений в западнорусских землях надо обратиться к такому явлению, как «служебная система», которая уже давно и плодотворно изучается на материалах Центральной Европы. В Восточной Европе «служебная система» также обнаружена. Б.Н. Флоря подметил, что «если в Центральной Европе (за исключением такой области, как Мазовия) источники XII–XIII вв. дают уже явные свидетельства упадка «служебной организации», а в начале XIV в. сведения о «служебном населении» вообще прекращаются, то у восточных славян очень существенные реликты «служебной организации» сохраняются и в более поздний период — во второй половине XV — первой половине XVI в.».[1026] С этим мы вполне согласны. Но что за институт «служебная организация»? Принципиальное значение для решения этого вопроса имеют работы одного из крупнейших исследователей служебной организации Д. Тржештика. Обратившись к «среднеевропейской модели государства периода раннего средневековья, он пытался решить вопрос о том, можно ли эти государства считать феодальными, «т. е. являлась ли разветвленная и сложная система налогов и служебных обязанностей по отношению к князю и всему правящему слою, который в ней принимал участие, поземельной рентой и прибавочным продуктом, отбиравшимся у княжеских крестьян. В таком случае, однако, государство должно было быть как собственником земли княжеских крестьян, так и их господином. Оно должно было бы лишать их как собственности, так и свободы».[1027] Д. Тржештик считает, что исходным пунктом феодализации была не собственность, а свобода. «Как только государство начинало требовать со свободных людей налогов и службы, это неизбежно обозначало — и не только в представлении людей, — что они лишены и свободы и собственности. Значит, эти налоги являлись фактически поземельной рентой, и наследственная собственность княжеских крестьян стала в действительности только наследственным владением…».[1028] «В этом разделении собственности на землю и власти над людьми и заключена, собственно, тайна «общественной конструкции» среднеевропейских государств».[1029] Здесь перед нами еще одна модификация (которая уже по счету!) «верховной феодальной государственной собственности на землю», и ей можно адресовать, все те возражения, которые делались против других подобного рода версий. Заметим еще, что в данном случае совершенно не учитывается общественно полезная роль княжеской власти, придается прямо-таки сакральное значение налогам и повинностям. Между тем архаические налоги уходят своими корнями в глубокую древность и ничего общего не имеют с феодализмом. Особенностью же службы на раннем этапе ее развития было как раз то, что она прекрасно уживалась со свободой. Люди были свободны, но они служили, так как к этому их вынуждала сама ситуация — необходимость каждодневной борьбы с внешними врагами. К тому же продвижение от свободы к несвободе, действительно, может служить показателем продвижения к феодализму, но без сдвигов в отношениях собственности вряд ли такой переход возможен, и ставить этот процесс во главу угла вряд ли правомерно, так как вполне можно получить конструкцию, определяемую как «феодализм без берегов».[1030]

Те же возражения можно адресовать и отечественному стороннику чешского ученого — Б.Н. Флоре. Он выделяет обсуждаемые в литературе две точки зрения. Согласно одной «служебное» население представляло собой часть княжеского хозяйства, было связано с княжескими «дворами» как центрами этого хозяйства и должно было обслуживать потребности лишь правителя и его свиты; согласно другой «служилое население было связано прежде всего с «градами» как военно-административными центрами государства и должно было обслуживать потребности не только монарха и его окружения, но и органов государственной власти на местах, персональный состав которых совпадал практически с верхними слоями формирующегося господствующего класса в целом. По мнению Б. Флори. восточноевропейский материал подтверждает последнюю точку зрения, несмотря на то, что существует «подкрепленное достаточно большим количеством фактов заключение такого исследователя, как В.И. Пичета, который охарактеризовал служилое население, как лиц, которые прямо или косвенно связаны с господарским двором».[1031] Б.Н. Флоря считает, что служилое население должно было обслуживать и замки, а не только дворы, что, собственно, и служит подтверждением точки зрения Д. Тржештика и Б. Кшеменьской.[1032] Однако стоит ли так искусственно разделять «дворы» и «замки» и на основании этого разделения делать столь далеко идущие выводы. И «дворы», и «замки» выполняли в первую очередь общественно полезные функции по обороне земель. К тому же наместники-державцы, которые сидели в господарских замках, отнюдь не подходят под определение господствующего класса в целом,[1033] который в ту пору еще и не сложился. Считаем, что восточноевропейский материал не подтверждает концепцию Д. Тржештика.