Русские женщины (сборник)

Он не понял, поэтому довольно кивнул. Девушки вернулись. Мы снова поехали. Автомобиль, солнце, скорость, любовь, выпивка. Я был счастлив. Встал и, высунувшись в люк сраный по пояс, пропел:

– Форевер янг, ай вонт ту би…

Они лишь смеялись. Мне было всё равно, потому что мне было хорошо. Единственное, что меня смущало, – вещицы на мне были вчерашние. Ночевал я у Наташи, мы отправились к ней сразу после бассейна. И на фоне всех этих мальчиков сраных я явно проигрывал. Ну да ладно. Я сел и открыл ещё шампанского.

– Он писатель с большим будущим, – сказала Наташа.

Они понимающе переглянулись.

Видимо, это всё объясняло.

* * *

От холода я легко дрожал, но в целом было терпимо. Солнце уже выглянуло, и следовало ожидать, что через минут десять станет жарко. Так обычно летом и бывает. Дача Наташи – трёхэтажный, ещё один, бля, особняк – торчала вверх башенками. Всё, блядь, молдаване жаждут устроить из своей дачи средневековый замок. Папаша моей возлюбленной не был исключением. Я сплюнул и хлебнул ещё вина. В руках у меня была бутылка на полтора литра. Отлично. Вечеринка прошла на ура. Сначала мы с какими-то мудозвонами сварили картошку, причём они видели первый раз в жизни, как это делают на костре. Потом я объяснил им, как сделать шашлык без шампуров. Потом поддал ещё и научил ребят охотиться за куропатками. Ну, куропаток не было, поэтому мы охотились на кур из соседской деревни. Потом мы выпивали и говорили тосты. Потом я любовался видеопоздравлением, которое папаша Натальи записал для дочки заранее.

«И пусть твои невероятные возможности…» – говорил он.

Потом были танцы, потом бассейн. Потом снова охота на куропаток. Парни оказались славными, все – мальчишки в душе. Правда, я был единственный среди них, у кого не было ни подобающего будущего, ни автомобиля, ни классной рубахи поло. Это удручало, но после очередной порции спиртного – не очень. Я знал, что между нами разница как между ступенями, блядь, эволюции. Я знал, что, даже если разбогатею, как Крёз, всё равно буду беднее самого бедного из них. Потому что богатство – это то, что ты получаешь с рождения. А я с рождения – нищий и скучный, которому нет дела ни до чего, кроме своих книг сраных.

Когда я поделился этим с Наташей, она покачала головой и сама налила мне выпить. Но я видел, что она поняла, – так оно всё и есть.

Где-то после полуночи Наташа привела меня в комнату и уложила, потому что я был крепко пьян. Но мы трахались, это я запомнил. И даже протрезвел под утро. А Наташа, наоборот, уснула усталая. Я поцеловал её в лоб спёкшимися губами, оделся тихонько и, перешагивая тела, выбрался на улицу. Нашёл бутылку вина и вышел к дороге. Подождал с полчаса.

Показалась машина. Я выставил руку.

– Я так и знала, – сказала Наташа.

– Подкинешь до города, красотка? – спросил я.

– Садись, – сказала она.

Я сел, мы поехали. Она была прекрасный водитель. Я прихлёбывал винцо. Видимо, от вина пахло, так что Наташа открыла окно.

– Я подвезу до края города, а там уж извини, – нарушила она молчание.

– Ага, – сказал я.

– Ты сейчас совершаешь огромную ошибку, – сказала она, не отрывая глаз от дороги.

– Знаю, – сказал я.

– Зачем ты со мной так поступаешь? – спросила она.

– Вчера ты меня стыдилась, – сказал я.

– Нет, – сказала она.

– Да, – сказал я.

– Да, – сказала она.

Машина гудела, ветер, залетая в окно, чуть свистел. Наташа, хоть и после бессонной ночи, была прекрасна и ничуть не помятая. Вино кислило. В душе у меня играла флейта, нежная и печальная. Чего уж там. В душе у меня играли все флейты мира.

– Ничего, я смогу с этим жить, – сказала она уверенно.

Я молчал и пил.

– Я смогу жить с тобой таким, какой ты есть, – сказала она чуть менее уверенно.

Я пил и молчал.

– Я не буду требовать от тебя измениться, – сказала она ещё менее уверенно.

Я молчал да пил, пил да молчал.

– Так что даю тебе шанс, – сказала она уже совсем неуверенно.

Я молча пил.

Мы приехали к остановке автобуса на краю города. Первым делом я обратил внимание на сигаретный киоск, где и пивко продаётся. Он был открыт. Отлично. День обещал быть удачным.

– И всё-таки, – сказала Наташа, – я предлагаю последний раз, давай попробуем…

– Притормози около киоска, – сказал я.

Она молча глянула на меня и выполнила просьбу.

– Ты сейчас совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, – сказала она.

И не проронила больше ни слова.

Я вышел из машины и прислушался к себе. Флейты всё ещё играли. Настроение было так себе, потому что зубы я с утра не почистил, да и лёгкое похмелье давало о себе знать. В городе было пустынно, и Наташа смотрела уже куда-то в сторону. Забегая вперёд, скажу, что если бы я ушёл, то это и правда была бы самая большая ошибка в моей жизни.

Ну, я её и совершил.

Анна Матвеева Девять девяностых