Русский

Пока они преодолевали расстояние от фойе «Белладжио» до жилой башни, Антон вспоминал их последнюю встречу. Было дело в Москве… Пять счастливых дней он демонстрировал ей хрестоматийные и даже нераскрученные достопримечательности города. Пять дней и ночей они провели вместе, не расставаясь. На четвертый день, поздно вечером припарковав машину у красивого старомосковского особняка, где, как говорят, не раз гостил сам А. С. Пушкин, Антон легкомысленно признался Рите в любви. Он произнес три слова по-английски, в абсолютной уверенности, что так оно и есть — он ее любит. И Рита ответила ему тем же, не колеблясь ни секунды. Потом они еще целый час целовались в машине…

На следующий день оказалось, что ей пора возвращаться домой, в Германию. Он узнал об этом во время романтического ужина у него дома, с вином, при свечах… Порывы ее души бросить работу и найти себе применение в Москве оказались не более чем тенью твердых намерений.

Антон проводил Риту в «Домодедово», откуда самолет «Люфтганзы» благополучно доставил ее в аэропорт имени Йозефа Штрауса в Мюнхен.

Вот так буднично завершился этот непродолжительный интернациональный роман, начавшийся в пивной «Хофброй» по заданию германской контрразведки и закончившийся в дождливой Москве, в прекрасной квартире, расположенной в новостройке близ метро «Сокол».

Вечером того же дня Антон в одиночку напился. От полноты нахлынувших чувств ему трудно было дышать. С одной стороны, словно камень упал с души: он вновь не был ни к кому привязан, не нужно было думать о том, как дальше жить на две страны, решать разные бытовые вопросы, пытаясь найти компромисс между русским размахом и немецкой щепетильностью. С другой же стороны, ему было грустно и одиноко. Вот, потерял Риту навсегда… Если бы можно было отправить вместе с ней его чувства, на том же самолете!

И вот теперь они снова шли вместе, уже не по ночной Москве, а по стильным галереям «Белладжио». Шли молча. Антон посматривал на Риту и гадал, о чем так сосредоточенно она думает. Он не знал, что, прилетев в день их расставания в Мюнхен, Рита отыскала на парковке свою машину, села за руль, включила зажигание, но не смогла никуда уехать. К горлу подступил ком, из глаз ручьем потекли слезы. Капитан БНД позорно плакала, как вполне обычная женщина. Ей, практичной, умной и расчетливой, хотелось тогда только одного: чтобы ее русский любовник взял на себя смелость не отпускать ее из своей жизни. Ну разве существуют препятствия для свободных, любящих друг друга людей?! Границы? Визы? Психология? Мишура…

Любовь-то все одно сильней.

Ох, как же скучала она по Антону и как же одновременно зла была в тот день на него! Именно поэтому, когда шеф ее департамента, Ханс Майер, проинструктировал Риту относительного нового задания, она с большим трудом сдержала эмоции. Рита захотела отомстить Антону за потухшее чувство, за нерешительность, за то, наконец, что так и не сумела его позабыть и всякий раз сравнивала всех мужчин с этим русским. Сравнение выходило не в их пользу. Были среди них красавчики да умники, а вот душевности в отношениях не хватало.

Встретившись с Антоном Ушаковым в Лас-Вегасе, она поняла: задание будет выполнить нелегко. От чувства мести не осталось и следа.

«Определенно, девчонок нельзя брать в разведку», — думала Рита, входя с Антоном в лифт.

Поднявшись на двенадцатый этаж, они прошли по коридору и остановились у номера Антона. Он долго искал ключ, который всего лишь минуту назад предъявлял перед лифтом охраннику в малиновом костюме. В голове у Антона шумело от виски. Он чувствовал, что близок к стадии безоглядного продолжения, невзирая на возможные последствия. Наконец электронная карточка отыскалась, но упорно не желала отпирать дверь.

— Помнишь, что в «Красотке» Ричард Гир говорит в подобной ситуации? — спросила Рита, улыбаясь.

В ее речи теперь слышался явный немецкий акцент, что свидетельствовало и о ее уже далеко не первой трезвости.

— I miss keys — скучаю по ключам, — ответил Антон, и дверь отворилась.

Они вошли в номер. Антон прошел в гостиную, включил торшер и остановился как вкопанный. Посреди комнаты, по-хозяйски развалившись в кресле, сидел незнакомый ему человек и держал в руке серебристый пистолет. Антон испытал липкий, выключающий все остальные чувства страх смерти, через который ему уже довелось однажды пройти в Воронеже, когда на них с Игорьком один «крендель» вот так же наставил револьвер.

— Таблички, — произнес незнакомец по-русски. — Прошу без промедления сообщить, где они находятся. Только очень быстро, пожалуйста. Вы мне безразличны, поэтому я могу вас убить, а могу оставить в живых.

Он говорил спокойно, с чуть различимым «прибалтийским» акцентом, пистолет с навернутым на ствол глушителем держал направленным на Антона. Незнакомец имел вид вполне обычный: роста невысокого, телосложения скорее даже щуплого, более того, он щурился, что свидетельствовало то ли о близорукости, то ли о дальнозоркости.