Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков

В 1849 году Серайская келлия, называвшаяся до того времени лаврой-келлией, утверждена была Ватопедом с согласия карейского Протата самостоятельным скитом. Боголюбивый Андрей Николаевич Муравьев своим мудрым содействием и добрым участием оставил после себя вечную благодарную память братства Серайской обители. С этого времени она уже была переименована в Свято-Андреевский афонский русский общежительный скит. Торжественное его открытие последовало 22 октября 1849 года. Митрополит Адрианопольский Григорий с двумя архимандритами и тремя протоигуменами при значительном стечении монашествующих из разных монастырей пространного Афона во время Литургии поставил отца Виссариона в игумена, вручив ему вместе с посохом икону Богоматери «Утешение в скорбех и печалех» на благословение обители. Эта икона хранилась в келье отца Виссариона до смерти его. В день открытия скита звон колоколов не умолкал, радость была всеобщая. В ознаменование несказанной радости в братской трапезной три дня не прекращалось угощение приходящих. А чтобы выразить свою благодарность всем представителям многочисленных афонских обителей, старцы Виссарион и Варсонофий с собратом своим Феодоритом приготовили в Карее и в самом Протате богатую трапезу.

Новый игумен после этого празднества поехал в Константинополь для засвидетельствования нового устава, условий и других актов у Вселенского Патриарха, архиепископа Святой Горы.

Там ему был оказан самый благоприятный и благосклонный прием. Патриарх Анфим выдал старцу от лица Святейшего Синода хрисовул, или грамоту, со своей подписью и печатью в вечное и нерушимое утверждение этого нового русского скита. Брат во Христе и сотрудник игумена Виссариона Варсонофий был назначен казначеем скита, третий из товарищей отец Феодорит – блюстителем благочиния, а отец Нифонт – духовником.

Все они трудились усердно, но старец Варсонофий, всегда слабый здоровьем, после открытия скита стал постоянно болеть и вскоре после того, как отец Виссарион возвратился из Константинополя от Вселенского Патриарха, скончался. Когда Виссарион, возвратившись, рассказал Варсонофию о благосклонном приеме Патриархом, то Варсонофий, рассматривая документы, перекрестился, поцеловал печать и благодарил Бога. Через три дня после этого он отошел ко Господу, пред самой смертью сказав со слезами: «Благодарю Господа Бога нашего, что Он привел нас сюда и при скудных средствах и при усиленных трудах и заботах помог нам приобрести приют своим соотечественникам и единокровным братьям русским!» Это было 14 марта 1850 года.

Тяжело болел отец Варсонофий не более месяца. В это время он очень часто приобщался Святых Таин, наконец просил совершить над ним таинство елеосвящения, после которого мирно предал дух свой в руки Господа в присутствии братии и старца Виссариона.

Любовь братии подкрепляла отца Виссариона на трудном пути начальства, а помощником после смерти своего друга и собрата он избрал иеромонаха Феодорита, которого в последствии назначил и наместником своим. Уже в 1852 году на отца Феодорита было возложено важное дело: с высочайшего соизволения он был отправлен в Россию для сбора пожертвований для скита. В эту поездку отец Феодорит по молитвам скитских старцев успел познакомиться со многими именитыми русскими боярами. Граф Шереметьев, Татьяна Борисовна Потемкина, семейство баронессы Розен и многие другие присоединили свои усилия к усердию боголюбивого Андрея Николаевича Муравьева. Все они вместе и каждый порознь старались помочь отцу Феодориту. Три года провел он в то время в России, высылая своему старцу и игумену нужные для сооружения обители средства. На эти средства отец Виссарион смог воздвигнуть храм во имя святителя Петра, митрополита Московского, мощи которого почивают в Москве в Успенском соборе. С того времени стараниями и заботами отца Феодорита обитель все более и более процветала. Братство быстро умножалось, средства прибавлялись. Воздвигались новые здания, украшались новые сады, и всему этому был свидетелем белобережский старец, отец игумен Виссарион. Так старец дожил до великих и радостных дней. Тут он проливал уже слезы не скорби, а радости, слезы благодарности пред Богом. Он дал завет своим ученикам любить друг друга, молиться друг о друге. Плоды своих праведных трудов он оставил в наследство братиям своим во Христе и в надежде на будущее воздаяние от Господа, с упованием на Его милосердие, веселясь духом, доживал последние дни своей труженической жизни.