Читаем Русский Афонский отечник ХІХ-ХХ веков полностью

Все время своего пребывания в Андреевском скиту отец Михаил имел послушания по экономской части: сначала был помощником эконома, после главным экономом и казначеем. Он был правой рукой игумена Митрофана, и благодаря его самоотверженной службе на благо скита в тяжелые для обители времена братии скита намного было облегчено бремя лишений. Он также курировал библиотечное дело и много заботился о библиотеке, ревностно приобретал древние книги для обогащения книжного фонда скитской библиотеки. При этом он был необыкновенно скромным человеком, думал о себе, что он хуже всех, и ставил себя позади всех, считал себя недостойным даже малой почести. Когда в 1945 году его постригли в схиму и игумен Митрофан ему открыл свое намерение поставить его после себя игуменом скита, то он решил любыми средствами избежать этой почести. По этой причине он попросил игумена Митрофана уволить его со скита и 22 февраля 1947 года поступил в Руссик, определившись среди братства Крумицкого метоха, выполняя рядом с ним обычные послушания новоначального послушника.

9 марта 1949 года умер игумен Андреевского скита отец Митрофан, и братия скита на своем собрании новым игуменом единогласно избрала отца Михаила. Он наотрез отказался от этой должности, но андреевцы не собирались менять своего решения и в течение шести месяцев посылали на Крумицу делегацию за делегацией к отцу Михаилу с просьбой принять должность игумена. В конце концов, убедившись, что такова воля Божия, отец Михаил согласился, и 28 октября 1949 года он был интронизирован седьмым по счету и, к сожалению, последним русским игуменом Андреевского скита с возведением в сан архимандрита.

Отец Михаил в своей личности прекрасно совмещал образованность и набожность, его интеллект обогащал его искреннюю веру в Бога, и, наоборот, вера в Бога укреплялась его глубоким интеллектом. Интересный портрет отца Михаила дал нам писатель Анатолий Даров. Вот что он пишет: «На всем облике старца – полное невнимание к себе, будто он уже не живет на земле, а только ходит по ней лишь для того, чтобы входить в алтарь: все богослужение совершает сам! Его подручные пять монахов и иеромонахов так стары, что уже даже стоять на службах не всегда могут. Прежде всего, „мы псковские“. „Значит, вы вроде земляк мой, – говорил отец Михаил. – Северные русские – все земляки. Помню мой Псков, как же... Родина... Она и для монаха остается в силе и славе. В детстве-то, бывало, ох как трудно было учиться... В те времена во всем мiре простым людям все давалось с трудом, не то что теперь. Однажды взмолился даже. И вдруг полегчало. И учение-то пошло быстро, блестяще. С тех пор и уверовал в силу молитвы“.

С каким вниманием расспрашивал обо мне! Как будто я не просто гость, а посланец от самых дорогих и близких друзей. Какие только вопросы не были затронуты, и самые неожиданные для монаха, и понятные для университетски образованного человека, но больше всего – о воспитании детей, в чем я ничего не смыслю. И о книгопечатании на Руси, причем почтительно выслушиваю настоящую лекцию с цитатами наизусть. Последнее понятно: отец Михаил большой книголюб и страстный коллекционер. Мы, русские, всегда к книге относились с большим почтением. Летописец говорит: „От книжных слов приобретаем мы мудрость“. Монастыри наши были первыми и библиотеками, и школами. Как можно после этого уничтожать святые стены? „Вот, и Горький, – отец Михаил, призвав на помощь несколько морщинок на высоком лбу, вспомнил, – писал: „Книга, может быть, наиболее сложное и великое чудо из всех чудес, сотворенных человеком““. Но о сгоревшей своей библиотеке – вскользь и сухо... А ведь всю жизнь собирал...

Выходим во двор. Прямо напротив выхода стоят обгоревшие стены библиотеки со вставленными в небо окнами. Потом я узнаю, как много на Афоне говорят и скорбят о ней и о том, будто отец Михаил не старался ее спасти. Конечно, власть игумена велика. Восьмидесятилетние монахи, как один, бросились бы по его слову в огонь и в воду. Но воды не было. Поэтому игумен запретил спасать дело всей своей жизни. „Пусть горят!“ – будто бы сказал он». [464]

Действительно, 17 июля 1958 года был самым страшным днем в жизни отца Михаила. Ночью по неустановленным причинам вспыхнул пожар и загорелась библиотека. Спасти ее не было никакой возможности, из-за давно испорченного водопровода в скит не поступала вода, а братия состояла из нескольких восьмидесятилетних старцев. Сгорела вся библиотека и весь архив. Это стало невосполнимой утратой не только для скита, но и для всего цивилизованного мiра. Бесценное культурное наследие исчезло в огне в течение нескольких часов. В тот момент никто не понимал масштаба трагедии так отчетливо, как отец Михаил. Он знал каждый экспонат горевшей библиотеки персонально, он сам их когда-то, книгу за книгой, предмет за предметом, собирал, и теперь все это перед ним пылало огромным костром. Один Бог знает, что творилось в его сердце в эту страшную минуту, только твердая вера в Промысел Бога не дала немедленно разорваться его сердцу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский Афон XIX–XX веков

Похожие книги

Новый эклогион
Новый эклогион

Псковским региональным отделением Литературного фонда России издана книга «Новый эклогион» преподобного Никодима Святогорца. Ее составили жития святых мужей и жен, выбранные из святцев нашей святой Православной Церкви и пересказанные преподобным Никодимом.35 лет Никодим Святогорец жил в пустыньке «Капсала», вблизи греческого городка Карей, которая сравнима с оазисом в пустыне. Убогие подвижнические каливы, где проливаются пот и боголюбезные слезы, расположены на прекрасных холмах. По словам монахов, пустынька похожа на гору Елеонскую, где молился Христос. Здесь Господь — «друг пустыни, здесь узкий и скорбный путь, ведущий в жизнь…». В этом прибежище преподобных авва и просветился, и освятился. И, движимый Духом, следуя отеческому преданию, писал свои бессмертные сочинения.Горя желанием показать православному миру путь восхождения к Богу, святой Никодим был занят поисками методов обучения, чтобы с их помощью, избавившись от своей страстной привязанности к земному, верующий смог бы испытать умное духовное наслаждение, наполняя душу свою Божественной любовью и уже здесь предобручаясь вечной жизни. Так в конце XVIII века был создан «Новый эклогион», для которого преподобный выбрал из рукописей Святогорских монастырей неизданные жития, чтобы преподнести их как нежный букет духовных цветов нашему жаждущему правды православному народу. На примерах богоугодной и святой жизни он закалял его слабую волю, освящал сердце и просвещал помраченный страстями ум.Большинство житий, ради малограмотных «во Христе Братий своих», Никодим переложил с древних текстов на доступный язык. Простой, всем понятный язык Никодима насыщен личным священным опытом, смирением и радостотворным плачем, любовью к Богу, славословным кипением сердца и литургическим чувством.

Никодим Святогорец

Православие / Религия / Эзотерика