Русский акцент

– Оксаночка! С днём рождения вас! Жаль, что не прихватил с собой букет цветов, чтобы поздравить вас.

– А не надо цветов, – игриво взглянула на Бориса она, – стишок в мой день ангела можете сочинить, один только куплетик, мне никто никогда не посвящал стихотворений.

– Считайте, что вам повезло, – смущённо пробормотал Борис, – сейчас будет готово.

– Вы и в самом деле напишите, товарищ Буткевич, – кокетливо проворковала Оксана, – но у вас только пять минут. Творите!

Борис не считал себя поэтом, но иногда грешил тем, что ко дню рождения своих близких и друзей посвящал им незатейливые вирши. Сегодня настал момент тряхнуть стариной. Борис сосредоточился, и эта старина соизволила откликнуться. Через несколько минут он уже читал симпатичной сотруднице украинского консульства что-то наподобие поздравительной оды:

«Из романов Мопассана появилась здесь Оксана,
Многогранна и желанна наша девушка Оксана,
Симпатичная дивчина, ей гордится Украина,
Уважая женский пол, её любит сам посол,
Консул, даже атташе
Оксану любят в неглиже,
Но всё же зря мы лясы точим,
Вас с днем рожденья, между прочим!»

– Белиберда, конечно, – подумал Борис, вручая Оксане написанное, – но другого выхода нет.

Оксана, прочитав неприхотливо составленный в её честь стишок, ликующе захлопала в ладоши и, привстав со своего служебного кресла, скрылась за дверью, на которой было написано «консул». Из-за неплотно притворенной двери Борис хорошо слышал голос Оксаны, которая говорила консулу:

– Вы понимаете, Николай Иванович, там, у товарища мать на Украине в тяжёлом состоянии. Ему необходима срочная виза.

Бориса передёрнуло от слов Оксаны, он не слышал, что ответил консул, продолжая терпеливо ждать. Через несколько минут она выпорхнула из кабинета и, протянув Борису зеленоватый бланк, задорно провозгласила:

– Вот ваша виза, товарищ Буткевич. Заработали! Очень понравилось ваше стихотворение. Спасибо! Только в неглиже я ещё ни перед кем не появлялась, тем более перед консулом и атташе.

– Да, конечно, нет, – немедленно согласился с ней Борис, – это просто под рифму получилось. А, если серьёзно, Оксана, то ещё раз от души с днём рождения. Всех вам благ! Спасибо!

Через несколько дней Татьяна, которая совсем недавно получила водительские права, привезла Бориса в аэропорт Бен-Гурион. Короткое прощание, жаркий поцелуй и он в, бурлящей от многоголосого людского потока, аэровокзальной утробе. Ожидая посадку на свой рейс, он сидел у панорамного стеклянного проёма, с удовольствием смакуя двухдолларовый кофе. Он очень любил эти предполётные минуты. Ему нравилась суета и хаос воздушной гавани, в которой всё-таки царил предначертанный порядок. Борис любил наблюдать за взлетающими самолётами. Ему всегда казалось, что он сидит на их покачивающихся крыльях, которые вот-вот унесут его в заколдованную поднебесную даль. В тайниках души Борис надеялся, что там, в этом всевышнем и бирюзовом раздолье, он окунётся в долгожданную нирвану, где сбудутся все его желания. Его вожделённые грёзы прервал камертонный голос аэровокзального диктора, который объявил посадку на Киев.

В полдень Борис благополучно приземлился в столице Украины. На паспортном контроле, который без задержки размеренно проходили все пассажиры тель-авивского рейса, Бориса неожиданно остановили. В этом аспекте ему всегда в кавычках везло.

Так, например, ещё до появления Евросоюза, они с Татьяной путешествовали по странам Бенилюкса. Когда они пересекали границу между Бельгией и Голландией, из кавалькады, состоящей из сотни автомобилей, именно машину, за рулём которой сидел Борис, остановили и попросили проехать на таможенную площадку. После тщательного осмотра багажника они ещё полчаса ждали, пока проверят их заграничные паспорта. В заключение не очень приятной процедуры голландский офицер извинился за представленные неудобства и, пожелав счастливого пути, с улыбкой сказал на прощание ивритское слово «Шалом». Оказалось, что, в конечном итоге, подозрение вызвало то, что в израильских паспортах Бориса и Татьяны местом рождения значился совсем не израильский город Москва.

Тот же паспортный контроль несколько лет назад Борис и Татьяна проходили в нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди. Толпа пассажиров беспрепятственно пересекала турникет. И опять, теперь уже полнотелая негритянка в синей форме служительницы аэропорта, преградила путь Борису, что-то невнятно пробормотав скороговоркой своим низким гортанным голосом. Он, не поняв ни единого слова из её тягучей английской рулады, переспросил её, что она от него хочет. Смуглая служительница аэропортного сервиса протянула ему какой-то бланк и снова что-то заверещала на непонятном наречии. Стоявший в очереди позади Бориса израильтянин с его рейса, участливо сказал ему: