Русский акцент

Здесь Ури Векслер имел в виду главного специалиста отдела программирования Мишу Пельцера, который, действительно, совершил невиданный до сих пор служебный подлог. Это был супер талантливый во всех отношениях инженер, с широким кругозором и необозримой эрудицией, выпускник Московского физико-технического института. Вышеупомянутый Миша часть своего безграничного таланта направил на то, что директор только что назвал подлогом. Назвал неправильно. То, что сделал умный Михаил, на языке юриспруденции называется преступлением, суть которого заключалась в следующем.

Все работники института при приходе на работу отмечали свой пропуск на электронном устройстве на проходной. Это устройство автоматически фиксировало время прихода и ухода с работы и считывало фамилию, имя и номер удостоверения личности каждого работника. В конце каждого месяца посредством компьютерной техники полученные данные передавались в бухгалтерию для начисления зарплаты. Фишка заключалась в том, что всеми этими компьютерными прибамбасами как раз и заведовал умный мужик Миша Пельцер. Его инженерный фарс заключался в том, что он как грамотный программист, совместимый с современным понятием хакер, нашёл шифр для вхождения в засекреченный файл, где помещались все данные о передвижении работников через проходную. Остальное было уже делом техники, техники не компьютерной, а умения Михаила отметить в этом конспиративном файле своё прибытие и убытие с работы, не переступая при этом проходную института. Миша, конечно, не особо злоупотреблял своей инженерной рационализацией, но семь дней в течение месяца позволял себе уходить в незаконно оплачиваемый отпуск. Совсем несложно подсчитать, что каждый год как минимум за 80 дней Михаил получал незаработанные деньги. Сколько лет продолжался этот подлог не известно даже Всевышнему. Однако, finite la commedia, что в переводе с итальянского означает «концерт закончен». Импровизированный Мишей Пельцером концерт закончился совершенно неожиданно как для него, так и для всех окружающих, когда в городе случились перебои в подаче электроэнергии и электронный прибор на проходной целый день не работал. Работникам было временно предложено отмечать своё убытие и прибытие на специальном бланке, который потом передавался в отдел кадров. Когда на следующий день после возобновления подачи электроэнергии одна из работниц этого отдела вручную вносила записи из этого бланка в память компьютера, у неё на дисплее высветилась только фамилия Михаила, которую он собственноручно внёс через час после прекращения подачи электричества. На такую мелочь компьютерный гений господин Пельцер не обратил внимания в своём хитроумном плане, что и явилось поводом судебного разбирательства. В конечном итоге, усилиями хорошего адвоката, Михаил отделался отнюдь не лёгким испугом, не таким большим денежным штрафом в казну государства и увольнением с работы с запретом работать в государственных институтах. Самое страшное, что своей противозаконной рационализацией Михаил Пельцер наложил совсем не маленькое пятно на репатриантов из стран СНГ, многих из которых израильский истеблишмент без всякого повода относил к русской мафии.

После не очень лирического отступления на тему русских шпионов Ури Векслер продолжил:

– Так вот, господин Буткевич! Мне доложили, что твои люди вместо того, чтобы находиться на полевых объектах пустыни Негев, Голанских высотах, горах Самарии и Иудеи или хотя бы на средиземноморской равнине, неоднократно были замечены в торговых центрах и кофейнях Тель-Авива, и это в полдень, в самый разгар рабочего дня.

Несмотря на работающий кондиционер в просторном директорском кабинете, лицо Бориса покрылось испариной. В чём-то директор был, конечно, прав. Дело в том, что отдел, который возглавлял Борис, отличался от других структурных подразделений института своей спецификой. Ведь рабочий день его подопечных проходил не в, охлаждённых кондиционером, кабинетах института, а при 40-градустной жаре на раскалённых от испепеляющего солнца весях Израиля. Они не обязаны были отмечать свой пропуск. Их проходной являлись скалистые горы и жаркие пустыни, приморские дюны и солончаки Мёртвого моря. Один раз в неделю в каждое воскресенье все полевые работники приезжали в институт на своих джипах-внедорожниках. Для Бориса это был тяжёлый день. Он выдавал своим подопечным технические задания на неделю. Всего их было тридцать человек, распределённых по десяти бригадам. По получению работы все они разъезжались по объектам, отдалённость которых составляла в среднем 100 – 150 километров от института. Зная всё это в деталях, Борис, будто бы оправдываясь, сказал:

– Видите ли, господин директор, я вполне допускаю, что некоторые из моих работников могли иногда в разгар рабочего дня посетить кафе. Но поверьте, при всём моём желании, проконтролировать, где в данный момент находится каждый из них, я не могу просто физически, да и, честно говоря, просто не хочу.