Русский акцент

Когда очередь дошла до Бориса, в зале уже никого не осталось. Он был последний. Блюстительница правосудия так никому права и не вернула. То ли потому, что все они были мужчинами, которых она ненавидела, то ли потому, что все они были пришлыми «русскими» из СССР, которые по какой-то причине были ей несимпатичны. Она в упор глянула на Бориса уставшим взглядом и поспешно проговорила:

– Господин Буткевич, из всех здесь судимых, как следует из документов, вы, пожалуй, единственный были трезвый. Так за что, всё-таки, у вас забрали права? Ваша версия. Только кратко, можно сказать, залпом.

Борис ещё не успел собраться с мыслями, как со своего места вскочил представитель полиции и благим матом заорал:

– Госпожа судья! Прошу принять во внимание, что, несмотря на то, что он был трезвый, у него, из всех здесь собравшихся, самое злостное нарушение правил движения на дороге.

Борис понял, что его дело далеко не в шляпе и что, похоже, не видать ему своих прав в ближайшее время. Ещё он понял, что судья устала, и поэтому сократил свою домашнюю заготовку в два раза и буквально в нескольких словах изложил свой взгляд на случившееся. Судья внимательно посмотрела на него и спросила:

– Скажите, господин Буткевич, вы приехали из России?

– Ну вот, и она туда же, – подумал Борис, вспомнив усатого полицейского.

Вслух же он произнёс:

– Разве это имеет какое-то значение для вынесения вашего вердикта, ваша честь?

– Ещё как имеет, – подтвердила она, – вы знаете, господин Буткевич, я возвращаю вам права до следующего суда. А знаете, почему?..

– Я протестую, ваша честь, – перебил её представитель полиции.

Судья подняла руку вверх и, отчеканивая каждое своё слово, произнесла:

– Господин майор, я призываю вас к порядку и не перебивать меня. В этом зале приговор выносит правосудие, а не полиция.

Затем, обращаясь уже к Борису, она продолжила:

– Я возвращаю вам права, во-первых, потому, что вы единственный из ваших соплеменников пришли без адвоката и не так уж и плохо защищались сами, а во-вторых, единственный явились без переводчика и весьма прилично изъяснялись на иврите. Пожалуйста, решение суда получите в секретариате.

Обрадованный Борис, как пробка из-под шампанского, вылетел из зала суда, забыв даже от ликующего волнения поблагодарить судью. А через год заключительное судебное заседание, правда, уже не без помощи адвоката, окончательно оправдало его.

Глава 44. Юбилей

Таким образом, в ресторан на свой юбилей Борис пришёл не пешком, а приехал на своём авто. Юбилей знаменовал собственное 60-летие. Было совсем непросто прожить все эти годы, из которых 18 лет пришлись на бытие на Святой земле. Было сложно, было тернисто, но вместе с тем было интересно. Он родился у стен древнего Кремля в белокаменной столице, как оказалось, вовсе не нерушимого Союза социалистических республик. Там, в Москве, получил образование, познакомился с Татьяной и женился на ней, там родились его кровинушки Светлана и Наташа. Здесь в Израиле он обрёл вторую родину, которая, вообще-то, по библейским канонам считается родиной его предков. Здесь в Израиле родились его внуки, выстроив в этом плане полную симметрию. У Светланы родилась девочка Николь и мальчик Максим, и у Наташи родилась девочка Даниэль и мальчик Дэвид. В итоге, вполне возможно, что не окончательном, у Бориса и Татьяны появилась великолепная четвёрка замечательных и горячо любимых внуков. Спрашивается, какой итог может быть прекраснее этого. Но резюме было подводить ещё рано. До пенсии оставалось ещё семь лет. А пока, родственники и многочисленные друзья отмечали его юбилей в ашдодском ресторане «Эрмитаж». По этому поводу Борис сочинил 45-куплетную поэму, которую назвал автопосвящением, т. е. посвящением самому себе. В ней он попытался отразить свой 60-летний марафон по волнам своего жизненного моря. Среди прочих строк там были и такие: