Русский американец

   -- Опять хвалишься! Ну как же ты это сумеешь?

   -- Уж это мое будет дело, а не твое... Ты еще молоденькая, чтобы все знать... Сударыня-барыня, дозволь мне, старухе, малость позабавиться! И с моей этой забавы жильцы здесь не станут жить! -- обратилась старуха к Надежде Васильевне.

   -- Делай, что хочешь, забавляйся, как знаешь! Мне теперь все равно... Нет у меня жизни, отняли ее у меня, -- с глубоким вздохом произнесла молодая женщина и махнула рукой, чтобы ее оставили.

   Фекла и Лукерья тихо вышли.

   На следующую же ночь в доме Смельцова стали совершаться необычайные явления: слышались сильный грохот и шум в коридоре, там кто-то ходил, стуча о пол палкою.

   Стук разбудил спавших квартирантов; они вышли в коридор и с ужасом увидали там какую-то старую женщину или привидение, закутанное во что-то белое, с фонарем в руках. "Смельчаки" чуть не умерли от страха.

   На другую и на третью ночь повторилось то же, так что квартирант был принужден искать себе новое помещение и выехать из дома Смельцова.

   Заняли его другие жильцы. Но и им пришлось пожить на новой квартире недолго -- их тоже выгнала нечистая сила.

   По Москве стали ходить слухи о таинственном доме Смельцова, в котором каждую ночь появляются привидения и безобразничают: сбрасывают с окон цветы, передвигают мебель и прочее. Квартиранты стали избегать снимать этот неблагополучный дом, и он пустовал по целым месяцам.

   Дворецкий Иван Иванович и сторож Василий пробовали кропить комнаты святой водой, приглашали приходского священника служить в доме молебен, окуривали углы ладаном, спасаясь от нечистой силы, но ничего не помогало: нечистая сила бушевала вовсю, не давая никому покоя.

   Дворецкий и Василий потеряли голову и не знали, на что решиться. Они и вообразить не могли, что в мезонине живет барыня Надежда Васильевна с двумя служанками; им сказали, что в мезонине находится барское добро, что они ни в коем случае не должны заходить туда и что ключ от дверей мезонина хранится у самого Викентия Михайловича. Поэтому оба старика были твердо уверены в том, что в мезонине сидит нечистая сила, пугающая жильцов, и только по прошествии долгого времени, как мы видели, дворецкий и сторож перестали живых людей принимать за привидения.

XVIII

   Вернемся теперь к Феде Тольскому и посмотрим, что с ним случилось в Петербурге, куда он, благополучно выбравшись из тюрьмы, поскакал с преданным ему камердинером Иваном Кудряшом.

   Тольский торопился; он приказывал кучеру гнать лошадей и останавливался только на ночлег, но не на станциях и постоялых дворах, а в какой-нибудь первой попавшейся крестьянской избенке: он боялся погони.

   "Только бы мне добраться до Петербурга, а там я найду такое укромное местечко, что ищи меня хоть год, так и то не найдут. К тому же в Питере у меня есть заступники, в обиду там меня не дадут", -- думал он.

   По прошествии четырех дней, когда Тольский уже подъезжал к северной столице, он вдруг заметил, что позади его возка едут сани с верхом, запряженные в две лошади. Ими управлял какой-то плюгавый мужичонка, а внутри сидел закутанный в лисий тулуп человек с гладко выбритым лицом; на голове у него был большой бархатный картуз с наушниками.

   -- Что это за обезьяна бритая за нами тащится? -- подозрительно посматривая на путника, ехавшего позади, промолвил Тольский, обращаясь к Ивану Кудряшу.

   -- По лицу-то, сударь, он похож на чиновника.

   -- А также и на дворового лакея.

   -- Совершенно верно, сударь, по обличию он походит и на лакея.

   -- А что, Ванька, если эта обезьяна -- сыщик?..

   -- Не может быть, сударь! Он на сыщика не походит. Да и зачем сыщик поедет в Питер?

   -- Ты говоришь, зачем поедет? А за нами...

   -- За нами? -- испуганно воскликнул Кудряш.

   -- Ну что ты кричишь? Струсил, вижу... Эх, Ванька!.. Всем ты -- парень, а робостью ни дать ни взять -- баба.

   -- Помилуйте, да кто же не испугается сыщика?

   -- Трусы боятся; а по мне будь сыщиков хоть целая дюжина, и то не испугаюсь...

   -- Вы, сударь, статья особая... Таких людей, как вы, смею доложить, немного.

   -- Было время, Ванька, да прошло... Был конь, да уездился... Не то стало... Стареть я начинаю, что ли, только не тот я теперь... А все же эта бритая рожа из ума у меня не выходит. Замечаю я, что он с самого утра тащится за нами и не отстает, каналья! А впрочем, я сейчас узнаю, что это за птица, -- добавил Тольский и приказал своему кучеру попридержать лошадей, а когда сани поравнялись с ним, громко произнес, обращаясь к человеку в лисьем тулупе: -- Добрый путь!

   -- Покорнейше благодарю вас! -- И бритый человек, пристав в санях, вежливо поклонился Тольскому.

   -- В Питер едете? -- спросил у него Тольский.

   -- Так точно. И вы, сударь, туда же?

   -- Да, туда же... А вы из Москвы, да? По делам, что ли?

   -- Так точно, по делам. И вы тоже по делам изволите ехать в северную столицу? Если дозволите, поедемте рядом.

   -- Что же, поезжайте! Места хватит, дорога широкая.

   Сани незнакомца поехали рядом с возком Тольского.