Русский Бокондо

— Ты лоб не морщи, я верное слово говорю. Нас заводской мастер, когда еще в учениках ходили, смертным боем за такое бил и все приговаривал: «В нашем деле кто ошибется, от того и души не остается. С чем к Господу на Страшный суд явишься?» В действительности говаривал это не только что придуманный мастер, а реальный человек. Убеленный сединами кондуктор[1] на одном из кронштадтских фортов. Он и вправду не скупился на зуботычины для нижних чинов и в адрес нерасторопных офицеров мог отпустить самые срамные пожелания. Однако этому ветерану все сходило с рук, за массивными стенами форта снаряжались опытные образцы торпед и мин, а также изучались отказавшие на испытаниях различные взрывные устройства. За изумительное мастерство и прямо-таки сверхъестественное чутье в этом нелегком и опасном деле, а также за исключительную набожность все — включая и высшее начальство — уважительно называли старика «минным богом».

В напряженной работе дни проходили быстро. Студент оказался надежным напарником, с пустыми разговорами и расспросами не лез, своих чувств не изливал. Часами сидели не разгибаясь, осторожными движениями — создавали смертоносные снаряды, боясь на самое короткое время ослабить свое внимание. Немного расслаблялись только во время коротких перекуров, болтали на отвлеченные темы. Николай больше слушал, лишь порой задавал вопросы. О том, что ему и самому многое известно, молчал.

В словах напарника была правда, не все благополучно в Российской империи. Но поможет ли революция исправить дело? Как человек военный, Николай не мог не признать, что замышляется дерзкая операция против государственной машины. Но какой будет ее исход? Если речь идет о вооруженной борьбе, то неизбежно встает вопрос и о собственных потерях. Тому, кто знаком с военной статистикой, известно, что потери могут так поднять цену победы, что она будет приравнена к поражению. Хотя история учит, что иные полководцы и политики на этот вопрос не обращают никакого внимания.

Обитателей подвала не беспокоили, лишь однажды пришел бритый товарищ с вислыми усами, начальственно поинтересовался, как идут дела. Ему показали почти готовый метательный снаряд, договорились, когда и где можно будет провести его испытание. Дважды в день приходила Антонина, приносила поесть и донимала разговорами и настырными вопросами. Доверительно рассказала, что она теперь принята в ряды боевой группы и решительно готовится к борьбе с самодержавием. От Николая и студента, — этот оказался полным невеждой в прогрессивной литературе, а в мире искусства признавал одни лишь цыганские романсы, каждый раз требовала осилить роман «Что делать?». Особенно настаивала на необходимости изучить содержание снов героини романа по имени Вера Павловна. В них, по ее словам, достоверно предсказывалось светлое будущее России и всего человечества.

Выслушивать всю эту болтовню, безвылазно сидя в провонявшем химией подвале, было тошно. Но терпели. Николай сорвался внезапно, в самый последний день.

Раскрасневшаяся с холода девица влетела в подвал, заговорила с порога:

— Ну и духота у вас тут! Какие вы оба бледные! Ничего — сейчас накормлю, сегодня щи с говядиной. Ну, а какой сон Веры Павловны закончили изучать?

Увидела на столе пеструю жестянку из-под кофе, с пальмами, турками и верблюдами.

— Ой, какая красота! Совсем и не тяжелая, как раз мне по руке! Такую прямо под царскую карету метну!

Студент что-то хотел сказать, но как сидел, так и замер с открытым ртом. У Николая перехватило дыхание, по спине прошла холодная волна. Жестянка была уже снаряжена.

Спасла флотская тренировка, успел схватить Антонину за руку:

— Не шевелись! Отдай!

Уже приходя в себя, осипнув от волнения, добавил:

— Еще раз за что-нибудь здесь ухватишься, все к твоей Вере Павловне отправимся сны смотреть. Там уж она сама разберется, где говядина из щей, а где наши потроха!

— Фу, как грубо! — девица с возмущением взглянула на Николая. — Так схватили, что на руке синяк будет! Нет у вас никакой культуры, ведете себя как настоящий бурбон!

— Замолчи, товарищ Антонина! — студент тоже обрел голос. — Из-за тебя мы, действительно, могли взлететь на воздух!

— Вы должны были предупредить! — не сдавалась девица. — Кроме того, я, как участник боевой группы, имею право находиться в мастерской.

— Твой поступок, товарищ Антонина, мы разберем на заседании комитета, — холодно отрезал студент. Эти слова заставили девицу замолчать. Одарив Николая презрительным взглядом, она удалилась, громко хлопнув дверью.

На этот раз щи остались нетронутыми. После случившегося обоим кусок не шел в горло.

Для испытания пробных образцов время выбрали позднее и погоду подгадали подходящую — настоящую петербургскую, снег с дождем. Все устроили в песчаном карьере у полотна железной-дороги, так что вспышки издали были не видны, а негромкие хлопки взрывов заглушал шум проходивших поездов. Все остались довольны результатами, а студент радостно заверил, что теперь возможно приступить к изготовлению и более мощных зарядов.