Русский Бокондо

На другой день после испытаний начались сборы в дорогу. Разросшуюся бороду велели сбрить, объяснили, как вести себя в чужой стороне. Накануне отъезда в сопровождении товарища Сергея Николай был отпущен в магазин готового платья, чтобы сменить полушубок и сапоги на костюм более подходящий для путешествия в Европу.

В задней комнате магазина и повстречались с Иван Ивановичем.

— Ну, слава Богу, все обошлось. Меньше чем в две недели управились. Теперь тебя совместными усилиями через границу мигом переправим.

— С этими товарищами-то что будет?

— Тебе что, бунтовщиков жалко стало? — грозно нахмурился Иван Иванович.

— Да, жалко. Такие же русские. Объяснить бы им надо…

— Вот ты какой, патриот чувствительный! — оборвал начальник. — Все им объяснят, не беспокойся. Будет арест и суд, а так как еще ничего сделать не успели, то будет обычная ссылка. Куда-нибудь подальше от столицы. Побудут там несколько лет, посмотрят, как простые люди в провинции живут, авось и сами умнее станут. Ну, а с теми, кто кровь пролил, разговор другой — в Сибирь, на каторгу. Им Бог судия!

— А нам с вами?

— Да ты, лейтенант, и взаправду революционного духа набрался! Нам свое дело надо делать, как умеем. Что труды наши России принесут — сегодня знать не дано. Кто в конечном итоге будет прав, кто виноват, это потомкам лет через сто решать.

— Что же, у них своих забот не будет?

— Заботы, конечно, будут, но и опыта у них будет побольше нашего… Опять мы в философию залезли. Ну да, русские без этого не могут. Вот лучше ознакомься с последними инструкциями.

Простились как родные. Иван Иванович, растопырив два пальца, боднул Николая в бок, затем опасливо оглянулся на дверь, хотя в соседней комнате никого быть и не могло, и, понизив голос, сказал:

— Запомни: твой позывной — «Козерог». За экватором и всеми тропиками работать будешь, так далеко мы никого еще не посылали.

Потом помедлил к добавил:

— Удачи тебе, парень. Вернешься, так Николе Морскому самую большую свечку поставишь!

…Значит, нарекли «Козерогом». Теперь это имя занесено в списки, что в штабных бронированных комнатах хранятся, скоро появится в донесениях и сводках. «Агент „Козерог“ сообщает…» Что ж, назвали так не без смысла — в юнкерских училищах и кадетских корпусах «козерогами» первогодков зовут, тех, кто к военному делу только приступает… Вот и мне придется приступать к новому делу, к югу от тропика Козерога.

На вокзале Николая и двух его спутников никто не провожал. Лишь в отдалении покуривали товарищ Сергей и человек, который подсобничал в лавке. В соседнем купе разместился веселый купчик, у вагона собралась шумная компания его провожатых, беспрестанно махали платками и шляпами. Рядом с ними стоял отставной военный в шинели без погон, чем-то похожий на Ивана Ивановича, только с пышной седой бородой. Молча приложил он два растопыренных пальца к фуражке.

Паровоз дал последний гудок. Тронулись в путь.

ГЛАВА 7

Об этом прощальном гудке на петербуржском вокзале Николай часто вспоминал на палубе голландского парохода «Ван Бохове», взявшего курс из Амстердама в южные моря.

Переход границы вдали от комфортабельных путей, облюбованных лазутчиками высокого ранга, оказался довольно простым, о чем в столичных канцеляриях некоторые чины, видимо, и не подозревали. Здесь же, у западных рубежей Российской империи, на глухих хуторах, затерявшихся среди лесов и болот Царства Польского, все знали всех и обеспечение нелегальной переброски людей и товаров через границу являлось давним, весьма выгодным и вполне респектабельным занятием. Расположение пограничных постов ни для кого не было секретом, а о внезапных рейдах конной стражи становилось известно заранее. Так что попадались обычно лишь те, кто действовал самостоятельно, решив сэкономить на оплате проводников.

Сидя в санях в компании горланивших песни крестьян, Николай с интересом наблюдал, как у дверей караулки, увенчанной австро-венгерским орлом, нетвердо стоявший на ногах вахмистр с великой натугой ставил печати на паспорта проезжающих. Чтобы не терять время на пустые формальности, ему разом вручили целую пачку бумаг, и теперь из задних саней, где-то там сидели и двое марксистов, спутников Николая, пограничника поторапливали, передавали приветы от дальней родни и знакомых, обещали угостить отборной боро- вичкой. Границу пересекал целый обоз, все спешили. Из-за леса виднелись костел и островерхие крыши домов, раздавался веселый перезвон колоколов. На той стороне, в приграничном местечке вот уже вторые сутки праздновали день какого-то святого.

Не представляло трудностей и дальнейшее путешествие по Европе.