Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

Трудно и, кажется, невозможно отыскать причины всему тому, что было в сем малочисленном народе необыкновенного и почему все то только одним им свойственно, а не всем, около их селения близко или далеко жившим. О веселости их хотя и мелькает некоторое понятие, что в оную ввели их песни и игры, которые, как господа с ними жившие, услыша в Москве или другом каком городе, или у соседей своих, также откуда-нибудь получивших, передавали им чрез сенных и дворовых, также из них самих, работавшие в извозах и на водоходных судах каждый раз всякий, как оброк, приносили по новой или старой, но до того им неизвестной, вместо гостинца передавали, а они, разучивая голоса и слова, даже и за работою привыкли, при каждом случае, вспоминать приличную каждому песню и, занимаясь ими для выучивания или уже для забавы, неприметно сделали веселость неразлучную своею спутницею, притом же и господа, в старину, не имея музыки, призывали их, под названием игриц, на свадьбы свои и иногда в праздники, гостей позабавить, приучали их дарами также к веселости и опрятности, а сии уже, в общем кругу жителей сей деревни, возрождали соревнование, также и в работах деятельность, веселостью сопровождаемая, вводились, утверждались и поддерживались введенным обыкновением наказывать ленивых и даже деятельных, но угрюмых, средствами, по-видимому, шуточными, но как при всем этом, повидимому, только празднолюбивому народу свойственном, вселилась в них беспримерная к господам приверженность, это мною не отгадано и, кажется, как тогда беспримерным, так и ныне едва ли где подобными им подражаемым.

Вот только, что я со времени возникшей во мне памяти до определения в училище и в приезды оттуда к моим родителям успел узнать о сем немноголюдном, но особенностями богатом народе, из коего и родители мои имели хотя весьма малую часть и были довольны своим состоянием, пока стечение разных обстоятельств, одно за другим следовав, не расстроили во всем их и всего нашего семейства…

...

Н. Толубеев

Бунты заводских крестьян в Казанской и Сибирских губерниях

В царствование императрицы Елизаветы Петровны, в 1760 годе, взаимными друг на друга требованиями и жалобами заводчиков с приписными к заводам крестьянами как в Казани, так и Сибирских губерниях, возникли, от одних непослушания, а от других для понуждения их к работам, тяжкие истязания; от сего последовали беспокойства, неправильным же толкованием изданного в то время правительствующим сенатом указа, коим воспрещено было приписывать крестьян к заводам, замешательства и самый мятеж распространился и особливо по сибирским заводам. Многие как казенные, так и частные, пришли в упадок и на иных работы совсем остановились. Для прекращения сего и приведения приписных крестьян к должному послушанию, а заводов в прежнее действие, были отправлены императором Петром III при самом начале его кратковременного правления (6 марта 1762 г.) генерал-майор Кокошкин и полковник Лопатин; и как они нашли не только неповиновение, но и сопротивление, то императрица, возложив на генерал-квартирмейстера князя Вяземского обуздать сих мятежников, дала ему повеление (6 декабря 1762 г.) немедленно отправиться на место и стараться восстановить везде спокойствие и деятельное послушание. По сродному ей человеколюбию, в инструкции своей предписывала: избегать сколько возможно жестоких мер и употреблять более увещевания и ласки, стараясь укротить буйство крестьян толкованием, что, не повинуясь установленным над ними начальствам, сопротивляются они не только власти царской, но и самой воле Божией; милосердное сие расположение, столь свойственное истинно монаршей душе ее, было, по в чиновники встречали такое сопротивление, что употребляя иногда и воинские команды и доходя даже и до кровопролитных сражений, с потерею с обеих сторон не малого числа убитыми и ранеными, не всегда успевали в покорении мятежнических шаек.

В сие время императрица возложила на генерала-квартирмейстера князя Вяземского должность генерал-прокурора, которую он с отличным усердием и деятельностью исправлял до конца жизни своей, указом 15 декабря 1763 года повелела Александру Ильичу (Бибикову) поспешно отправиться в путь и, приняв все дела и инструкции, данные князю Вяземскому, приступить немедленно к исполнению по оным.