Русский быт в воспоминаниях современников. XVIII век

В сие время, как он (Державин) стоял в доме помянутой госпожи его приятельницы [105] , а к которой почасту приезжали из деревни с Ладожского канала ее люди, по которому каналу расположен был на зимних квартирах Володимерский гранодерский полк, то один из ее людей, проезжая рано поутру чрез селение, называемое Кибол, ночевал на постоялом дворе и слышал, когда укладывались гранодеры на ямские подводы для походу в Казань, что гранодеры ропчут, что вызвали их из армии для торжества при свадьбе великого князя Павла Петровича с великою княжною Натальею Алексеевной, как выше сказано, бывшей в сентябре месяце, и не дали им при таком торжестве ниже по чарке вина, а заставили бить сваи на реке Неве, как строилась дворцовая набережная; то они от такой худой жизни и положат ружья пред тем Царем, который, как слышно, появился в низовых краях, кто бы таков он ни был. Таковая болтовня низких людей хотя великого уважения не заслуживала, однако при обстоятельствах внутренней крамолы не должна была быть пропущена без замечания. Державин сие пересказал генералу Бибикову. Он сперва счел за вздор; но потом, одумавшись, велел к себе часу по полуночи во втором, когда все в городе угомонятся, представить человека, который слышал те разговоры. Сие исполнено. Он спрошен был, знает ли он имена тех гранодер, которые вышесказанные речи говорили; а как служитель отозвался, что он их не знает, а проездом слышал разговор, но в лицо их узнать не может; то Бибиков и не знал что делать; ибо уже полк с квартир выступил несколько дней, и как отправлен на почтовых, то и возвращать его было неудобно; а по незнанию имен заговорщиков, одних их потребовать было невозможно. В рассуждении чего был в недоумении; однако приказал Державину ввечеру к себе приезжать. По приезде сказал, что он с полковником того полку князем Одоевским говорил, но он уверял, что гранодеры с крайним усердием, как ему от ротных командиров донесено было, в поход выступили. Державин возразил: весьма бы было от стороны полковника и офицеров оплошно, ежели б они, слыша намерение к измене, не взяли надлежащих мер и ему не донесли, разве и сами были умышленники, но этого предполагать неможно. Генерал замолчал; сказал, что хорошо: утро вечера мудренее. Опосле известно стало, что он тогда же писал секретно по дороге к губернаторам новгородскому, тверскому, московскому, володимерскому и нижегородскому, чтоб они во время проходу полков в Казань мимо их губерний, а особливо гранодерского Владимирского, по дорожным кабакам приставили надежных людей, которые бы подслушивали, что служивые между собою говорят во время их попоек. Сие распоряжение имело свой успех: ибо по приезде в Казань получил он донесение от нижегородского губернатора Ступишина, что действительно между рядовыми солдатами существует заговор положить во время сражения пред бунтовщиками ружья: из которых главные схвачены, суждены и тогда же жестоко наказаны. Сие подало повод генералу взять предосторожность, о которой ниже увидим. Но возвратимся в Петербург.