Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года

Чужая земля, которая виделась поначалу такой легкой добычей, оказалась враждебной и жестокой. А эти крестьяне в своих старых шинелях и неуклюжих башмаках упорно дрались, отбирая жизнь у завоевателей и не щадя себя.

Его танк подожгли бутылками с горючей смесью, а экипаж, прошедший Францию, Польшу, погиб, проткнутый штыками и под ударами прикладов. Господи, что будет с ним?

Ефрейтор с трудом поднялся и побрел дальше. Говорят, в России много волков и они нападают на людей. Танкист подобрал толстую сухую палку, хотя она вряд ли поможет отбиться от этих хищных тварей. До ночи надо обязательно отыскать своих, иначе он бесследно сгинет среди этой бесконечной равнины и лесов.

Глава 9 Удержать переправу

Если для бойцов старшего лейтенанта Федора Ерофеева короткая схватка с немецкой разведывательно-штурмовой группой была рядовым эпизодом в череде летних и осенних боев, то красноармейцы батальона Морозова продолжали возбужденно обсуждать бой.

– Фрицы, они убегающих и безоружных убивают, и в плен берут. А здесь толпой да с танками на пост наткнулись и по зубам получили.

– Ребята молодцы. И мотоцикл вместе с экипажем уделали, и танк сожгли.

– А броневик удрал, когда увидел, как их хваленые «панцеры» горят.

– Я штыком фельдфебеля или офицера пропорол. Только вонь пошла, а мне часы и пистолет достались.

Великодушно признали, что один немецкий танк подбил из своей пушки лейтенант Астахов, и его танкисты тоже молодцы. Рассматривали трофейные автоматы, примеряли их к плечу.

– В ближнем бою штука незаменимая. Очередь – и сразу двоих или троих фашистов наповал.

– Немец-гад двоих ребят из взвода охранения за секунду уложил.

– Не спас его автомат. Башку прикладом расшибли.

Больше всего хвалили рыжего здоровяка Лариона, который поджег немецкий танк, догнал его, выдернул из люка и прикончил танкиста.

– Ну-ка покажи пистолет, Ларька!

Массивный «вальтер» удобно ложился в ладонь, а тонкий ствол помогал удобно ловить цель. Но главным трофеем был пулемет МГ-34. Его уже опробовали и признали между собой, что это штука посильнее, чем ручной пулемет Дегтярева с его неуклюжим круглым диском.

– Хороший пулемет, – согласился майор Морозов. – На Гитлера вся Европа работает, к войне подготовились. Но и наш «дегтярев» неплохой. Будем воевать, чем есть.

Успешный бой, в котором экипажу Астахова пехотинцы отвели второстепенную роль, обошелся недешево. В братской могиле похоронили семь красноармейцев и сержанта, старшего поста. Над могилой дали три прощальных залпа, и бойцы разошлись по местам.

– Углубляйте окопы, – напутствовал их Морозов. – Фрицы наверняка авианалет устроят, прилетят отомстить за своих.

Эту привычку немцев знал и Ерофеев. Обошел еще раз позиции. Непросто замаскировать КВ-1 с его габаритами: длина почти семь метров, три – ширина, и без малого три метра высота.

Маскировочных сеток не хватало, а с ветвей, наложенных поверх, ветер сдувал остатки листьев. Да и пушки Ф-22 довольно громоздкие, с длинными стволами. Как не маскируй, а пикируя, немцы их разглядят.

По совету командира саперного взвода Леонтия Сочки, за ночь вырыли с десяток ложных капониров. Подручных материалов не хватало, капониры получились так себе, но хоть в какой-то степени отвлекут, распылят внимание немецких пилотов. Теплилась надежда, что появятся наши истребители, но в это мало кто верил.

Зато на рассвете, как и ожидали, налетели две тройки пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-87» под прикрытием четырех «Мессершмиттов». Основной удар обрушился на группу Ерофеева. Хотя это была не первая бомбежка, под которую попадали танкисты, страх и оцепенение охватывали многих.

«Юнкерсы» пикировали с включенными сиренами, которые своим завыванием так били по нервам, что хотелось выскочить наружу и бежать куда глаза глядят. Поначалу Ерофеев, Шевченко и другие командиры пытались шутить, как-то успокоить экипажи, но пронзительный вой сирен и грохот взрывов глушили людей.

Заряжающий Костя Савушкин тщетно пытался свернуть самокрутку, махорка рассыпалась на колени. Когда ему удалось наконец это сделать, близкий взрыв так встряхнул машину, что зажженная самокрутка разлетелась в клочья, рассыпая крупные искры.

– Сто килограммов, – пробормотал механик-водитель Басов.

– «Сотки» сбрасывают, – подтвердил Ерофеев. – Метрах в тридцати рванула.

– Если в машину попадет, разлетимся на клочки, как самокрутка у Савушкина.

– Накаркаешь, – бормотал сержант Лукьянов. – Прямые попадания редко случаются. Правильно я говорю, Федор Михайлович?

– Редко, – согласился старший лейтенант Ерофеев, напряженно вслушиваясь в свистящий звук очередной авиабомбы.

К бомбежкам привыкнуть невозможно. Да, прямые попадания случаются редко. Но если немецкий пилот вложит «сотку» даже в пяти-семи шагах, то удар получается такой силы, что ломается металл внутри машины, а людей калечит или отбивает внутренности. Такое случалось с «тридцатьчетверками». Убеждаешь себя, что твой «Клим Ворошилов» почти неуязвим, но знаешь, что случиться может все.