Русский храм. Очерки по церковной эстетике

А. Лабзин, следуя масонским заветам, проповедовал «обращение» от горделивого рассудка к жизни сердца – к самонаблюдению и вслушиванию в тихий голос Христа, обитающего в сердечной глубине. Лабзин, как и многие масоны предшествующего поколения, был ревностным защитником и участником всех таинств и обрядов русской православной Церкви. В том, что Витберг принял православие, в первую очередь сказалось влияние на него Лабзина. Для Лабзина за церковными символами была скрыта духовная реальность. Но от православных убеждений воззрения Лабзина отличались тем, что центр тяжести в них был смещен от символической оболочки в сторону самой этой реальности, воспринимаемой сердечным чувством. Исторически-конфессиональная сторона религии рассматривалась им в конечном счете как безразличная, обрядовые символы признавались, так сказать, абсолютно прозрачными. Лабзин полагал, что в недрах любой «видимой» Церкви скрыта Церковь «невидимая», «истинная», причем внешние формы всех «видимых» Церквей были в его глазах равнозначащими и в этом смысле несущественными. В понимании Лабзина, «истинная Церковь шире этих наружных делений и состоит из всех истинных поклонников в духе, вмещает в себя и весь род человеческий»79. Именно эта идея «вселенского», «универсального» христианства, вместе с соответствующим ему духовным путем – живым, сердечным общением всякого индивида с Христом, и была усвоена Витбергом, став основанием его проекта храма Христа Спасителя. Замысел Александра I Витберг истолковал именно в данном – масонском ключе проповеди Лабзина.

В своих воспоминаниях о Витберге Герцен рисует привлекательный образ своего друга и наставника. Внешность Витберга словно призвана выразить масонский идеал человека: «Серьезная ясность и некоторая торжественность в манерах придавали ему что-то духовное [т.е., в понятиях Герцена, сходство с духовенством. – Н.Б.]. Он был очень чистых нравов и вообще скорее склонялся к аскетизму, чем к наслаждениям; но его строгость ничего не отнимала от роскоши и богатства его артистической натуры»80. С романтическим восторгом встретил этот юноша манифест Александра I: «Храм во имя Христа Спасителя! Идея новая; доселе христианство воздвигало храмы во имя какого-либо праздника, какого-нибудь святого; но тут явилась мысль всеобъемлющая». Будучи изначально живописцем и даже никогда толком не изучая архитектуры, Витберг тем не менее загорелся идеей создать свой проект храма. Им руководили самые высокие мотивы: «Я пламенно желал, чтоб храм сей удовлетворил требованию царя и был достоин народа»81 – народа столь великого государства, каким всем виделась после победы над Наполеоном Россия, – государства, наделенного к тому же некоей таинственной вселенской миссией. Мистик Витберг следовал велению «внутреннего голоса», обещающего успех его проекту, разработку которого, как мы уже упоминали, художник переживал как молитвенное служение Христу.

«Идея» храма Витберга

При создании архитектурных форм храма Витберг шел от умозрительной идеи. Отчасти Герцен прав: в Витберге была некая холодность ума, сказывалось влияние века рационализма. Но сочетание дарований мистического и рассудочного – признак личности софийного склада. И в созвучии с масонскими представлениями, вопрос для Витберга стоял о храме не столько православном, сколько об универсально-христианском82. Вот как мыслил Витберг о здании, которое ему хотелось воздвигнуть: «Надлежало, чтобы каждый камень его и все вместе были говорящими идеями религии Христа», чтобы храм этот, пронизанный смыслами, был «христианской фразой, текстом христианским»83. Но каким следует быть «чисто христианскому» храму? Витберг ссылается на новозаветное уподобление человека храму, в котором обитает Святой Дух (I Кор. 6,19), заключая отсюда, обратно, что храм Христа должен быть в некотором смысле изоморфен человеку. Конкретизируя это положение, Витберг опирается на антропологические представления, бывшие в ходу в кругах тогдашнего русского масонства.

А именно: поскольку в человеке присутствуют три начала – тело, душа и дух, общехристианский храм, рассуждает Витберг, должен быть тройственным и, сохраняя при этом единство, состоять из храма тела, храма души и храма духа. Три соответствующих момента Витберг выделяет и в земной жизни Христа: Спаситель принимает на Себя смертное тело в воплощении (Рождество); затем, в Преображении обнаруживается просветленность, какой может достичь человек благодаря чистоте его души; наконец, Воскресение Христово показывает духовное состояние тела. И поскольку храм должен быть посвящен Христу, каждый из трех составляющих его храмов, по Витбергу, надлежало связать с тремя данными моментами Его жизни.