Русский храм. Очерки по церковной эстетике

И, как кажется, речь при этом может идти не об одном историческом прошлом. Ныне храм Христа, в варианте Тона, восстановлен для будущей жизни. Мы оказываемся здесь перед очередной загадкой русской истории, – в сущности, перед тайной будущего России. По-видимому, нынешние российские власти имеют какие-то планы на это будущее. В самом деле: почему правители России и Москвы с таким энтузиазмом поддержали замысел возрождения храма Христа? почему бывшие коммунистические функционеры и сотрудники КГБ, забыв о своих атеистических обетах, демонстрируют в храме перед телекамерами свое единомыслие с православным духовенством? почему, презрев скуку, они терпеливо, зажав в кулаке свечку, выстаивают длиннейшие – нудные для них церковные службы? Иными словами: какую роль в нынешней политической стратегии российских властей играет православная Церковь? Нам представляется, что возрожденный храм Христа, опять-таки на своем языке архитектурных форм, поможет нам ответить на многие вопросы. Ныне, как и встарь, он остается символом русского духа.

* * *

На Руси существует верование, согласно которому с каждым храмом связано некое живое духовное существо – Ангел храмового престола. Это как бы душа храма, чьи творческие энергии, струящиеся от престола (на котором приносится бескровная евхаристическая Жертва), незримо поддерживают и оживотворяют «тело» церковной постройки. Каждый по опыту знает, что атмосфера действующего храма, где совершается служба, совсем иная в сравнении с храмом поруганным – оставленным своим Божественным Хранителем, – даже и в том случае, если материальное здание прекрасно сохранилось. Небесный Ангел поселяется в храмовых формах и пронизывает их своей деятельностью; можно предположить, что ему не безразлично, каким будет его «дом» или «тело» – оформленное пространство его обитания. На протяжении всей истории постройки храма Христа в ХIХ веке Ангел его престола словно ждал от человека, когда тот предоставит ему архитектурную форму, пригодную для его воплощения: ведь существовал не один десяток проектов, из которых осуществленным оказался вариант К. Тона. В настоящих заметках мы остановимся на самых значимых – действительно, символических в вышеуказанном смысле, вехах «воплощения» этого таинственного посланца духовного мира.

Храм Богочеловека

25 декабря 1812 года император Александр I издал манифест, в котором дал обет: в честь победы над Наполеоном в Москве будет воздвигнут величественный храм во имя Христа Спасителя. На Руси была традиция отмечать военные триумфы постройкой храмов и монастырей. Однако посвящение храма Самому Христу стало неслыханным новшеством: на русской земле до того момента вообще не существовало церквей, освящённых именем Богочеловека. Дело здесь было в том, что рассматривая победу над французами, совершенную всего за 6 месяцев, в качестве особого дела Промысла, Александр I одновременно возводил это чудо непосредственно к милосердию Христа. Ведь Наполеон, в глазах русских, казался то ли самим антихристом, то ли его предтечей, так что низложение Бонапарта было естественно считать Христовой прерогативой. Посвящение храма Богочеловеку имело и иные, более глубокие основания. Не провозглашая этого открыто, Александр хотел построить храм не столько православный, сколько универсально христианский. Но об этом речь пойдет у нас чуть позже.

В начале 1813 года был объявлен конкурс на проект храма, в котором видели также памятник победы; одновременно сооружение должно было стать усыпальницей погибших воинов. Многие выдающиеся архитекторы сочли за честь для себя участие в императорском конкурсе. К 1815 году в соответствующую комиссию поступило двадцать проектов, отмеченных чертами разных архитектурных стилей. Так, Джакомо Кваренги разрабатывал темы римского Пантеона; А. Воронихин предпочел язык древнерусской архитектуры, дополнительно придав ему романтические оттенки; В. Стасов колебался между римскими и греческими формами… Однако всем этим замыслам Александр I предпочел проект никому не известного, совсем тогда молодого Александра Витберга (1787–1855). Закладка храма по проекту Витберга состоялась в Москве на Воробьёвых горах 12 октября 1817 года.