Русский код. Беседы с героями современной культуры

АТ: Потом была прививка от Запада с его технологиями, уже послепетровская прививка. И у нас в крови начали бурлить две противоположные силы: западная идея и вторая – изначальная, византийская, святоотеческая, где есть только сакральное искусство, а светского нет. Где, что бы ты ни резал, все равно вырежешь крестик. Ложку будешь резать – крестик вырежешь сверху. Что бы ты ни мастерил, все равно «Отче наш» прочитаешь.

ЭБ: Как обязательный логотип.

АТ: Да. Мы были тотально сакральны во всех культурных проявлениях – и в песне, и в быту, и в одежде, и во всем остальном. Потом к нам привилась эта западная зараза. Мы не умерли от нее, мы ее переработали. В XIX веке пережили ренессанс, который у запада занял 300–400 лет, а у нас занял всего 100. Ренессанс со всеми нашими композиторами, опередившими время, как Мусоргский, со всеми поэтами, писателями, театральными деятелями. Потом был великий обвал, и мы из него выползли. Было несколько героических событий, вроде победы в Великой Отечественной войне и освоения космоса. Кстати, русский космос – это совершенная мистика. И одна из наших настоящих побед. «Летит, летит ракета вокруг земного света, а в ней сидит Гагарин, простой советский парень» – это было бы совершенно невозможно, если бы не было русской философии, в которой есть диковатый раздел «русский космизм». Философ Николай Федоров и его «Воскрешение отцов», рукописное причем. Переселение на другие планеты. Это совершенно запредельные идеи, чисто философские, умозрительные, для которых никогда не было и неизвестно, будет ли вообще техническая база. Скорее всего, нет. Но именно отсюда рождается все остальное.

ЭБ: Да, и, конечно, Циолковский, Чижевский и Вернадский.

АТ: Да, да, и революционер-изобретатель Николай Кибальчич, который в камере смертников рисует чертежи – это вообще богоборческий проект. Но он тоже был перемолот. Мы перемалывали его, превращали его во что-то другое. Когда сегодня икона святой Варвары или икона святого Николая торжественно с молебном водворяется на орбитальную станцию, летит туда, и люди читают «Отче наш» на орбитальной станции, это совершенно не соответствует изначальным планам Циолковского, Чижевского и всех остальных. Это уже перемолотая идея освоения космоса. Потому что изначально все было гордо, это рукотворное вознесение, как бы человек взошел на небо. Христос, говорите, ваш вознесся? Ха-ха, сейчас мы Гагарина вознесли, а потом Армстронг на Луну ступил. Это все русло одного и того же богоборчества, которое тоже перемалывается и крушится в процессе исторического движения. И уже гордости в космосе нет, космос коммерциализировался, он стал обыденным, туда запускают спутники, мы телевизор смотрим через него. А вначале все было очень богоборческое. И вот мы вползли в сегодня, в сегодняшний день. И у нас есть твердое пророческое слово лучших людей мира о том, что Россия должна подняться, именно в смысловом образе подняться. Для того чтобы быть сильной, у нее есть все: все еще многомиллионный народ, и недра, и опыт, и научная база, и образование, и прочее, прочее, прочее. И культура, конечно. Нужно только вооружиться смыслами. То есть нужно, чтобы в голове стало светло.

ЭБ: Нужен инструментарий…

АТ: Да. Нужно, чтобы в сознании стало светло, чтобы гармонический Пушкин опять уже в других культурных личностях заиграл. Чтобы вот хорошо было в человеке, чтобы не был изломан, как обэриуты какие-нибудь, дети подземелья, подвальные жители. Чтобы он не был порнографичен, чтобы он не был циничен.

ЭБ: Сумеречен, как черный квадрат.

АТ: Совершенно верно. Чтобы он не был антииконой.

ЭБ: «Победа над солнцем» – так назывался спектакль, в декорациях которого Малевич нарисовал «Черный квадрат». То есть это театральная декорация.

АТ: Все это – собственно, изгнание благодати из искусства. В музыке это Арнольд Шёнберг[39] и Джон Кейдж[40] – по сути, музыкальный «Черный квадрат». В живописи это Казимир Малевич, Владимир Татлин. Это разрушение гармонии, расчленение мира на составные, разбитие мира на треугольнички, квадратики, на минимальные геометрические фигуры.

ЭБ: На атомы, не только на геометрические фигуры.

АТ: Распыление, да. Это атомная бомба. Эти художники распылили мир. Мы это тоже прожили, и оно нас покалечило чуть-чуть, но оно было преодолено нами. Это огромное тело русской культуры в контексте мировой культуры может пониматься только в покаянном духе. И отсутствие покаяния – это отсутствие самого главного дара, который сегодня нужен человеку. Потому что покаяние рождает страдание, покаяние рождает молитву, покаяние рождает память о предках и уважение к почившим поколениям. Оно дает человеку внимание к тем, кто уже прожил свою жизнь и оставил следы в ней. Покаяние вообще творит человека. А нераскаянный человек в современном мире рискует быть демоном.