Русский код. Беседы с героями современной культуры

Это цивилизация или, если угодно, культура совести. Это культура братства, невзирая на этнические моменты. Это попытка явить Христа. Причем уже Достоевский пишет, что Запад нашего Христа еще не знает. Они Христа забыли, поменяли, потеряли, а Русь должна явить Христа миру. Один индус как-то сказал христианскому миссионеру: «Если ваш Христос похож на вас лично, на вас, европейцев, то ваш Христос – мой личный враг». Запад приносил Христа в самые далекие страны и вместе с Христом приносил туда корысть и другие неприглядные ценности. Возможно, даже хорошо, что Русская Церковь не отметилась активным миссионерством, что мы не разнесли свои падения и грехи по огромным просторам. Так вот, если приносить Христа по-новому, нужно принести Его без своих блох. Показать Его. Поэтому, собственно, театр и должен быть на аванпосте этой борьбы.

ЭБ: Театр наиболее антропологически активен, потому что, в отличие от кинематографа, музыки или литературы, он предъявляет человека в его плоти. Ты находишься в пространстве с человеком, с актером, который потеет, переживает, обладает теми же свойствами, что и ты сам.

АТ: И еще один ключевой момент. Я думаю, что бы мы ни ставили – западных авторов или русских, современных или старых, главный вопрос в том, насколько покаялся режиссер, насколько режиссеру чуждо или близко покаяние. Это самый критичный вопрос. Потому что работа режиссера – это воплощенное покаяние… Он стремится добраться до сокровенного, до святая святых человеческой души самыми сложными знаковыми приемами.

По сути, его искусство – это форма исповеди. Вообще, любое искусство, музыка – тоже форма исповеди.

ЭБ: Конечно.

АТ: Звук говорит о себе: «я дерево», «я металл». Каждый звук – это исповедь. У меня есть хороший друг, он скрипач, который играл одну сонату современного автора. И потом как-то в разговоре я имел неосторожность назвать ему самые главные два-три его греха. Тот говорит: «Откуда ты знаешь? Об этом не знает никто». – «А у тебя все в музыке есть». Ты пишешь музыку о чем-то другом, но ты не можешь не исповедоваться, если ты композитор. Если ты хороший композитор. Конечно, хотелось бы, чтобы режиссер был раскаявшимся человеком, который знает и думает о базовых вещах, о том, что есть суд, смерть, рай и ад.

ЭБ: С этого мы и начали беседу.

АТ: Да, есть такая фраза: сего никто не избежит. Смерть, суд, рай, ад – если это для режиссера не простые звуки, он будет в любом авторе, любой пьесе это искать. И найдет момент, где закричать шепотом о том, от чего болит душа. Зритель это почувствует, конечно. Неверующий режиссер сделает это как неверующий, а покаявшийся… мы даже можем говорить не верующий и неверующий, а покаявшийся и непокаявшийся – это более емкая характеристика.

ЭБ: Согласен.

АТ: Потому что верить можно не только в Господа – у нас бесы тоже верующие. А если мы говорим о религиозности человека, то мы должны говорить о раскаянности и нераскаянности. Нераскаянный человек страшен. Он страшен везде – во власти страшен, в культуре. Культура – это особая форма власти. Нераскаянный человек здесь особо страшен, потому что он, никого не убивая из пистолета, при помощи своего творчества убивает всех, кто попадает в зону его действия. Это, собственно, и есть передовая линия современной борьбы. Здесь надо разбираться со смыслами и нужно говорить: «Ты понимаешь, на кого ты работаешь здесь? Попробуй-ка то же самое сделать, только при этом сильно помолившись. Если не получится – не делай». Когда у старца Силуана спросили: «Можно ли человеку курить?» – он ответил: «Можно, только пусть сначала помолится усердно этот человек». После усердной молитвы не хочется курить, в том-то и дело. Вот и не делайте ничего того, что не хочется делать, когда усердно помолишься. Это рабочий принцип.

Еще один аспект русской культуры заключается в том, что мы молодой народ. Сравните русских с теми же греками – народом, серьезно постаревшим и уставшим от всего, что с ними было. И западный народ на тысячу лет старше нас в христианстве. Они тоже имеют за собой сумасшедший бэкграунд с разными философами, театрами, культурным творчеством и государственным строительством.

А мы молодой народ, еще не устали жить. И мы в начале пути получили Откровение. Получили полностью законченное догматическое учение Церкви, плюс византийскую литургию, плюс мозаику, иконы, крестные ходы, храмовую архитектуру, монашество, семь Вселенских Соборов, Символ веры – все получили. То есть ты только что с дерева слез, и тебе на плечи повесили в законченном виде лучшее, что есть в мире. Теперь попробуй это все освоить, переварить.

ЭБ: Мы по пассионарности практически одновременно с исламом получили Весть. И поэтому пассионарность исламского мира совершенно сравнима с нашей.