Русский коммунизм (большевизм)

По мнению записавшего эти слова Ленина Н. Валентинова, под влиянием идей Чернышевского Ленин пришёл к выводу, что настоящий коммунист должен непременно быть якобинцем, что это требует диктатуры, что "без якобинской чистки нельзя произвести революцию и без якобинского насилия диктатура пролетариата - лишённое всякого содержания слово".195

Часть 11. Сходство ряда взглядов Н. Г. Чернышевского и Фридриха Ницше на коммунизм и посткоммунизм и на проблему сверхчеловека

Известный германский философ последней трети XIX века Фридрих Ницше в таких своих книгах, как "Так говорил Заратустра" и "Автобиография", немало места уделил рассмотрению проблем будущего коммунистического общества, хотя сам по своим политическим и философским взглядам коммунистом не был.

В своём рассмотрении западной версии научного коммунизма, созданной Марксом и Энгельсом Ницше в своей книге "Так говорил Заратустра" подверг резкой критике присущие марксистской версии научного коммунизма потребительско-мещанские черты.

Членов марксистской версии коммунистического общества Ницше называл "последними людьми": "Смотрите! Я показываю вам последнего человека. Земля стала маленькой, и по ней скачет последний человек, который всё делает малым. Род его неистребим, как род земляной блохи. Последний человек живёт дольше всех. "Мы нашли своё счастье", - говорят последние люди и моргают. Они покинули страны, где было холодно жить: ибо им нужна теплота. Они любят соседа и трутся около него, ибо нуждаются в тепле. Быть больным и недоверчивым считается у них грехом: ходят осмотрительно. Дурак тот, кто ещё спотыкается о камни или о людей! Иногда им нужно немного яду; он вызывает приятные сны. И, в конце концов, много яду для приятной смерти. Ещё они работают, потому что работа - забава. Но заботятся о том, чтобы эта забава их не утомляла. Нет больше бедных и богатых. И то, и другое слишком затруднительно. Кто ещё хочет управлять? Кто ещё повинуется? И то и другое слишком затруднительно. Ни одного пастыря, одно только стадо. Каждый стремится к равенству, все равны: кто чувствует не так, тот добровольно идёт в сумасшедший дом. "Прежде мир был безумным", - говорят лучшие и моргают. Умны и знают, что произошло: поэтому без конца смеются. Ещё происходят ссоры, но вскоре наступает примирение - иначе это вредно желудку. У них есть маленькая забава для дня и маленькая забава для ночи: но они чтят здоровье. "Мы нашли счастье", - горворят последние люди и моргают. Здесь кончилась первая речь Заратустры, которую также называют предисловием: ибо на этом месте он был прерван криком и восторгом толпы. "Дай нам этого последнего человека, о Заратустра!" - так восклицали они - "Преврати нас в этих последних людей! Мы оставляем тебе сверхчеловека!"" 196

А вот что писал по поводу такой реакции окружающих на речь Заратустры о коммунистическом обществе ("обществе последних людей") ничего не знавший об этой книге Ницше Н. Г. Чернышевский: "Коммунистическая теория гораздо проще социалистической. Поэтому неразвитая масса усваивает себе коммунистические стремления гораздо легче, чем социалистические. Но нечего обольщаться этой лёгкостью, с какой овладевают мыслями массы коммунистические идеи. Нравы, обычаи, понятия, нужные для коммунистического быта, чрезвычайно далеки от нынешних людей и при первой же попытке устроить жизнь на коммунистических тенденциях лди находят, что эти тенденции для них непригодны". 197

При этом сам Ницше отнюдь не был антикоммунистом. Он также считал государство явлением временным и подлежащим исчезновению: "Там, где оканчивается государство, там начинается человек, который не является лишним. Там, где оканчивается государство - там смотрите! Разве вы не видите радугу и мосты, ведущие к сверхчеловеку?" 198

Что касается упомянутого здесь Фридрихом Ницше "сверхчеловека", то в творчестве Н. Г. Чернышевского этому понятию соответствует понятие "разумный эгоист".

Раскрывая понятия "разумного эгоизма" и "разумного эгоиста", Н. Г. Чернышевский писал следующее: "При внимательном исследоваании побуждений, руководящих людьми, оказывается, что все деле, хорошие и плохие, благородные или низкие, геройские или малодушные, происходят во всех людях из одного источника: человек поступает так, как приятнее ему поступать, руководствуется расчётом, велящим отказываться от меньшей выгоды для получения выгоды большей. Конечно, этой одинаковостью причины, из которой происходят дурные и хорошие дела, вовсе не уменьшается разница между ними". 199