Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

В Москве Максим встретил Вассиана Патрикеева, который познакомил его с порядками, царившими в русской церкви и монастырях. Максим, чей идеал воплощался в картезианских, францисканских и доминиканских монахах, которые ничего не имели и обеспечивали себя либо собственным трудом, либо вымаливая подаяние, был потрясен тем, что узнал. Вскоре после этого он публично раскритиковал распространенное в русских монастырях пьянство, обжорство, жадность, сквернословие, а также покупку должностей и эксплуатацию крестьян[23]. Он называл монахов, живших за счет крестьянского труда, «дармоедами» и «кровопийцами», без всякой симпатии противопоставляя их пчелам, которые обеспечивают себя сами[24]. Если русское духовенство будет не в состоянии очиститься, то Русь, предупреждал он, погибнет, как Византия.

Таким образом, борьба велась за саму сущность русского христианства. Власти нравились проповеди нестяжателей, так как они оправдывали их замыслы в отношении монастырских земель, но все же она боялась начинать широкомасштабное наступление на могущественные церковные круги. Отсюда ее колебания.

Вопрос был окончательно решен в пользу иосифлян, когда в 1522 году настоятель Волоколамского монастыря Даниил, преемник Иосифа, стал митрополитом, т. е. занял самый высокий церковный пост в стране. Он был назначен на него великим князем без требовавшегося в таких случаях согласия церковного собора. Даниил разделял все идеи Иосифа и продвигал их с неустанной энергией[25].

Он мог действовать так благодаря событию, которое решительно повернуло симпатии короны в пользу стяжателей. Речь идет о принятом Василием в 1524 году решении развестись со своей бесплодной женой Соломонией, с которой он прожил двадцать лет, и жениться на литовской принцессе Елене Глинской. (Своим разводом он опередил короля Англии Генриха VIII на девять лет.) Это действие нарушало православный закон, и против него выступило православное духовенство как внутри, так и за пределами Руси. И греческие патриархи, и афонские монахи отвергли просьбу Василия о поддержке. На Руси на переднем крае осуждавших великого князя были Вассиан Патрикеев и Максим Грек. Даниил же, наоборот, бросил все силы на его поддержку, обещав взять на себя этот грех — если считать желание князя грехом. Чтобы санкционировать развод, он созвал собор, где всецело преобладали его сторонники. Соломонию заставили принять постриг, и в 1525 году Даниил освятил церемонию бракосочетания с Глинской. (Плодом этого союза стал Иван IV, Грозный.)

Добившись полной власти, Даниил не терял времени и настаивал на мщении своим врагам. В 1525 году, в год женитьбы Василия, он потребовал от собора осудить Максима, который не раз умолял разрешить ему вернуться в Грецию: отказ Даниила принять его просьбу объясняется страхом, что, оказавшись дома, он будет распространять неблагоприятные сведения о Руси[26]. Его обвинили в ереси. Осужденный инквизиторским процессом, Максим в кандалах был сослан в Волоколамский монастырь и заточен в темницу, где ему запретили и читать, и писать. Четыре года спустя он был переведен в другой монастырь, где чтение и письмо разрешались, там он воспользовался возможностью вновь заявить о своих взглядах. Из- за этого в 1531 году над ним состоялся повторный суд, опять приговоривший его к заключению в темницу. Там он провел еще двадцать лет до 1551 года, пока молодой Иван IV не освободил его. Он умер спустя пять лет, осыпанный почестями.

В 1531 году Даниил созвал собор для осуждения Вассиана Патрикеева, чьи отношения с Василием испортились из-за его неприятия монаршего развода. Собор осудил его за ревизию церковных книг и противодействие монастырскому землевладению. Он тоже был заключен в Волоколамский монастырь, где вскоре после этого умер.

Таким образом, противников монастырского землевладения заставили замолчать, и иосифляне получили полный контроль над русской официальной церковью.

Но все-таки это произошло не без некоторого сопротивления. Среди документов, переживших литературные чистки иосифлян, есть замечательное письмо, адресованное митрополиту Даниилу неким Федором Карповым, дипломатом на службе у Василия III. Хотя его профессиональной сферой были отношения с татарами, Карпов, оказывается, изучил латинский и, возможно, греческий языки и приобрел обширные знания в медицине и астрологии[27]. Обстоятельства, в которых он сочинял это письмо, неизвестны, но похоже, что он отвечал на наставление Даниила «сносить терпеливо» несправедливости, совершаемые теми, кто находится у власти. Карпов нашел такой совет неприемлемым: