Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Церковь, второй по значимости институт в стране, полностью подчинялась государству. Правители Москвы назначали ее иерархов и снимали их по своему желанию, ни с кем не консультируясь[41]. Церковные круги, забюрократизированные и заритуализированные, были враждебно настроены ко всякой независимой религиозной мысли. Они не вмешивались в политику страны, требуя, чтобы русские люди смиренно сносили любые несправедливости, выпадавшие на их долю. Следовательно, церковь не предлагала никакого интеллектуального убежища тем, кто искал альтернативы сложившемуся порядку. Позднее, когда в России появился класс светских мыслителей, известный как интеллигенция, большинство ее либо категорически отвергло религию, либо проявило к ней равнодушие, но при этом склонно было отстаивать свои светские теории с псевдорелигиозным фанатизмом. Все независимое мышление церковь клеймила как «мудрствование». Результатом была религия, которая своей педантичностью, обрядоверием и фанатичной приверженностью традициям настолько поражала посещавших Россию иностранцев, что заставляла их сомневаться, были ли русские христианами на самом деле[42].

Союз государства и церкви привнес в русскую культуру мощный элемент национализма. Византия не знала этого феномена, потому что, будучи многонациональной империей, не связывала претензию на религиозную уникальность с какой-то особой этнической группой. В России было по-другому. В середине XVI века ее определяли как «святую» землю, и это была единственная страна, называвшая так помимо Палестины[43]. Говорят, что эта формула была придумана князем Курбским. Он имел в виду, что Россия достигла совершенства: «В XVI в. считалось, что Россия находится вне и над историей, что "святая Русь" означала конец истории»[44]. Поэтому любое изменение в ее положении могло привести только к ухудшению, единственная опасность заключалась в нововведениях. Это была крайняя форма консерватизма, которая будет господствовать в русском мышлении и русской жизни в течение длительного времени.

Проблема самодержавия вновь вышла на поверхность в XVI веке, уже в более светской форме.

Зимой 1538/39 года, когда Иван IV был еще ребенком и от его имени власть осуществляла группа бояр, в Москве появился выходец из Литвы по имени Иван Пересветов. О Пересветове известно немного: он служил в габсбургских войсках, сражаясь с турками, и полученные впечатления пробудили в нем огромное уважение к оттоманскому правительству. Некоторое время он провел в Польско-Литовском государстве, где имел возможность наблюдать беспорядок, вызванный преобладающим влиянием знати. В 1538–1539 годах, после переезда в Москву, Пересветов написал несколько сказаний и челобитных, адресованных молодому царю. Суть их состояла в том, чтобы убедить Ивана осуществлять самодержавную власть и отдавать предпочтение не наследственной знати, а служилому классу. Льстя Ивану IV, Пересветов сравнивал его с Александром Великим и Августом[45].

Чтобы доказать свою мысль, Пересветов приводил краткое описание истории императора Константина. В нем он рассказывал, как из-за жадности и коварства аристократов Византийская империя была доведена до разорения и как аристократы предали последнего императора Константина XI, который погиб на стенах Константинополя в отчаянной попытке защитить его от неверных. В адресованной Ивану IV «Большой челобитной» Пересветов противопоставлял ситуацию поздней Византии положению Оттоманской империи во времена Магомета II, завоевателя Византии[46]. Он превозносил султана за централизацию сбора налогов, в результате чего все налоги и доходы от отправления правосудия поступали в его казну; Магомет посадил своих аристократов на жалованье и повышал их в должности, руководствуясь не их родословной, а их заслугами; он отменил рабство, потому что у рабов нет привязанности к своей стране, а потому и нет стимула ее защищать. Этот «неверный» был как раз тем эталоном, к которому Иван должен стремиться. Он был суровым — грозным, — но честным и справедливым[*]. Смысл послания Пересветова состоял в том, что Иван должен править один, используя неограниченные полномочия, и усмирить бояр, которые предавали его и грабили.

Пересветов был самым первым политическим писателем в России, поставившим вопрос о формах правления в совершенно светской манере — на основе исторических данных и без ссылок на Священное Писание.

Вопрос о чистой автократии в противоположность монархии, в какой-то мере ограниченной форме правления, снова возник в середине XVI века в ходе полемики, которую посредством переписки вели известный русский аристократ князь Андрей Курбский и царь Иван IV[47]. Историческое значение этой переписки больше обусловлено известностью ее авторов, чем интеллектуальным содержанием, которое состоит главным образом из оправданий (со стороны Курбского) и нападок (со стороны Ивана).