Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Курбский — потомок смоленско-ярославских князей, был верным слугой и воином царя, отличившимся в кампаниях против татар. Однако в 1564 году он проиграл битву и, опасаясь гнева царя, становившегося все более и более неуравновешенным, бежал в католическую Литву. Оттуда он написал Ивану короткое письмо с объяснением своего дезертирства. Иван ответил длинным и оскорбительным посланием. Переписка продолжалась время от времени в течение 15 лет.

Курбский не оспаривал сам принцип самодержавия: его основная мысль заключалась в вопросе о том, должен ли царь править один или с помощью советников. В своих пяти письмах, полных жалоб на обращение с ним, Курбский настаивал, что хороший монарх с радостью принимает советы именитых людей страны, и хвалил начало царствования Ивана IV, когда тот правил с помощью так называемой Избранной рады. Жизнь за границей дала Курбскому возможность познакомиться с сочинениями Аристотеля и Цицерона, что явствует из одного из его писем, где он ссылается на «естественные законы», которыми руководствовались древние и о которых, как он писал с издевкой, русские ничего не знают[48].

Иван сразу же отверг мысль, что он должен поделиться властью. Как человек может называться самодержцем, если он не правит сам, спрашивал он. С его точки зрения, русские государи всегда правили самостоятельно, без советников. Для подтверждения своих доводов он приводил библейские и исторические примеры, призванные показать, как разделение власти всегда и везде вело к разрушению.

Видиши ли, яко подобно женскому безумию в царстве многих владение: аще и не под единою властью будут, аще и крепки, аще и храбры, аще и разумны, но обаче женскому безумию подобии будут, аще не под единою властью будут. Понеже убо, яко жена не может своего хотения уставить — овогда тако, овогда же инако, — тако же убо и многих во царстве владение — ового убо таково хотение, иного же инако[49].

В своих дипломатических отношениях с иностранными государствами Иван делал различие между правителями «вотчинными» — природными — и «посаженными» — «установленными» и, следовательно, нуждавшимися в совете[50]. Так, в переписке с королевой Англии Елизаветой, после того как она отвергла его предложение о женитьбе, Иван, намекая на палату общин, насмехался над тем, что английская правительница делит власть с простолюдинами, включая купцов («мужиков торговых»)[51]. Вообще, как обнаружил Поссевино, Иван не мог даже слышать, как кто-то хвалил других суверенов, видя в этом унижение для себя[52]. По его мнению и мнению других русских царей, только тот правитель являлся сувереном в настоящем смысле этого слова, кто соответствовал двум критериям: наследовал трон и правил самовластно[53]. На этом основании мысль Курбского о необходимости поделиться властью с советниками Иван нашел неприемлемой.

Подлинный суверен не только не должен был никому уступать свой трон и делиться с кем-либо властью, он не признавал для своей власти и никаких ограничений. Это Иван выразил в одном предложении, столь же кратком, сколь и категоричном: «А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же»[*].

Во время междуцарствия, последовавшего за смертью Бориса Годунова в 1605 году, русские аристократы предприняли две попытки ограничить царскую власть, требуя от кандидатов на освободившийся трон согласиться с формальными ограничениями своей власти. Обе попытки потерпели неудачу, потому что не получили поддержки остальной части русского общества, которое воспринимало их как корыстные действия высшего класса.

Первая такая попытка произошла в 1606 году при вступлении на трон князя Василия Шуйского, выходца из старинного знатного рода. Она была предпринята под впечатлением от ужасов правления Ивана IV, заставивших высший класс России осознать необходимость формализации некоторых своих прав, которые позволили бы им защитить себя от произвола царей. При избрании на трон Шуйский подписал — с однозначным намеком на жестокости Ивана IV — «запись», в которой поклялся никого не казнить без соответствующего суда и согласия бояр, не лишать собственности семьи осужденных преступников, не принимать во внимание ложные обвинения и не применять насилие[54]. Согласно Ключевскому, тем самым Шуйский отрекался от «личной власти удельного государя-хозяина и из царя холопов превращал себя в правомерного, так бы сказать, законно- учрежденного государя подданных, правящего по законам посредством установленных учреждений»[55]. Но Шуйский правил только четыре года[*], и его обещания так и не смогли стать традицией.