Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Дворяне, собравшиеся в Москве, раскололись на тех, кто выступал за абсолютную монархию, и тех, кто хотел ввести некоторые ограничения императорской власти с условием широкого участия знати в правительстве. Большинство, необразованное и неинформированное, принадлежало к первой группе. Их представлял Феофан Прокопович. Татищев, настроенный более примиренчески, пытался сгладить разногласия между Советом и этим большинством, предложив устройство, при котором Совет должен был войти в Сенат, превратив его таким образом в верхнюю палату, а также создание нижней палаты, в которой было бы по крайней мере сто представителей дворянства.

Меморандуму Татищева, в котором он объяснял, почему России требуется самодержавие и почему Совет не вправе устанавливать порядок престолонаследия, следует уделить особое внимание. В документе, который он огласил 4 февраля, в разгар кризиса, он утверждал, что самоназначенный орган из нескольких человек не имел права избирать наследника престола, это должно делаться всеми подданными (под которыми он имел в виду знать). Действительно, в Священной Римской империи императоры избирались девятью выборщиками, но в результате фактически не имели власти, и, в любом случае, русские люди не знали такого опыта и не должны были следовать иностранному примеру. Кондиции Совета ввели бы в России аристократический режим. Далее Татищев писал, что большие страны, среди которых, помимо России, он назвал Испанию, Францию, Турцию, Персию, Индию и Китай, требуют монархической формы правления. Бегло очертив русскую историю с киевских времен, он утверждал, что для такой страны, как Россия, единственно подходящим режимом является монархия[90]. Это был первый документ в русской истории, в котором самодержавие защищалось на чисто прагматических основаниях, без ссылок на Священное Писание или божественное происхождение царской власти. Более того, подчеркивая уникальный размер России и невежество ее населения в качестве факторов, требовавших монархического правления, Татищев предвосхитил главный аргумент, которым будет пользоваться российская верховная власть, отказываясь от предложений ввести конституцию и общественное представительство на протяжении следующих полутора столетий.

Планы Голицына и Татищева горячо обсуждались собравшимся дворянством в ожидании Анны — была подготовлена по меньшей мере дюжина проектов. Интеллектуальный уровень этих дискуссий был невысок, их общим тоном являлось подозрительное отношение к аристократии. Участников обсуждений объединяло то, что они хотели гарантий от произвола власти в виде разрешения служилой знати как-то участвовать в делах государства[91]. Единодушное одобрение вызывала лишь мысль Татищева, что всякий раз, когда правитель умирает без наследника, выборы преемника должны осуществляться народом.

В итоге просамодержавная партия одержала победу. Большинство не доверяло старой аристократии, которая, по его мнению, хотела присвоить себе абсолютную власть. Как сообщал своему начальству саксонский посол И.Л. Ле-Форт, знатные предполагают ограничить деспотизм и неограниченную власть; эта власть должна быть умерена советом, который мало-помалу захватит в свои руки бразды правления; кто нам поручится, что несколько времени спустя вместо Царя мы увидим в лице каждого члена этого совета тирана, своими притеснениями сделавшего нас рабами пуще прежнего; у нас нет законов, которым бы должен был следовать совет; они сами издают законы, и потому во всякое время могут их уничтожить и в России будет господствовать анархия[92].

Прибыв в Москву 10 февраля, Анна торжественно пообещала до конца своих дней уважать условия, на которых ей вручался трон, и в ее присяге были опущены все ссылки на принцип самодержавия[93]. Но она быстро поняла, что большинство знати, пришедшей ее приветствовать, не одобряло кондиции. Утром 25 февраля она провела встречу с делегацией дворянских представителей. Заверенная в том, что большинство из них выступало за реставрацию самодержавия, она спросила членов Совета, согласятся ли они, если она откажется от документа, содержащего кондиции. По-видимому считая, что они потерпели поражение, члены Совета склонили головы в тихом согласии, после чего Анна разорвала документ. Затем она распустила Верховный тайный совет, назначив всех его членов, кроме одного, в Сенат.