Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Д.М. Голицын отреагировал на это скорее с печалью, чем с гневом. Есть свидетельство, что он сказал: «Пир был готов, но гости были недостойны его. Я знаю, что я буду его жертвою! Так и быть, я пострадаю за отечество; я близок к концу моего жизненного поприща, но те, которые заставляют меня плакать, будут проливать слезы долее меня»[94]. Он оказался прав: в ходе 10-летнего правления Анны власть перешла в руки немцев, которые обращались с русской знатью с презрением. Режим Анны был жесток. Простое владение текстом кондиций было объявлено преступлением, которое в некоторых случаях вело к суровым наказаниям. Сам Д.М. Голицын спустя семь лет был арестован и умер в заключении. Несколько Долгоруких, сыгравших заметную роль в кризисе престолонаследия, были казнены. Одного из них сделали шутом при дворе Анны и заставили жениться на уродливой калмыцкой служанке, проведя издевательскую церемонию бракосочетания, закончившуюся тем, что молодые провели брачную ночь в специально выстроенном для этого ледяном дворце.

Петр Струве, конечно, преувеличивал, когда, скрываясь от большевиков в Москве в 1918 году и размышляя над успехом большевистской диктатуры, писал:

Владимир Ильич Ленин-Ульянов мог окончательно разрушить великую державу Российскую и возвести на месте ее развалин кроваво-призрачную Совдепию потому, что в 1730 году… герцогиня курляндская Анна Иоанновна победила князя Дмитрия Михайловича Голицына с его товарищами-верховниками и добивавшееся вольностей, но боявшееся «сильных персон» шляхетство и тем самым окончательно заложила традицию утверждения царской монархии на политической покорности культурных классов пред независимой от них верховной властью. Своим основным содержанием и характером события 1730 г. имели для политических судеб России роковой предопределяющий характер[95].

Эта оценка — преувеличение, так как у России было почти два столетия, чтобы восстановить ущерб, нанесенный событиями 1730 года, и утвердить свою власть на более широкой и законной основе. Но она и справедлива, поскольку события 1730 года действительно закрепили сделку между короной и российским дворянством, в силу которой последнее, по сути, отказалось от каких-либо претензий на политическую власть: корона осыпала дворянство привилегиями в обмен на его отход от политики. Вскоре императрица начала облегчать условия обязательной службы. В 1731 году Анна основала шляхетский кадетский корпус, открытый исключительно для дворян. Спустя пять лет она подняла возрастной порог, с которого дворянские юноши должны были начинать государственную службу, с 15 до 20 лет и в то же время ограничила ее срок 25 годами — вместо пожизненного срока, который требовал Петр. Так как с этого момента дворяне могли записывать своих сыновей в гвардейские полки с младенческого возраста, в отставку со службы теперь стало возможным уходить в возрасте 45 лет. Это законодательство, в сочетании с практикой разрешения служащим частых отлучек для посещения своих поместий, сделало службу гораздо менее тягостной[96]. Кроме того, дворяне добились неограниченного контроля над своими крепостными. Этот процесс достиг высшей точки в манифесте 1762 года, освободившем дворян от обязательной государственной службы, и грамоте 1785 года, передававшей им их поместья в частную собственность. Так шаг за шагом монархия подкупила дворянство, единственный класс, способный ограничить ее власть, точно так же, как за два столетия до этого она купила поддержку абсолютизма у духовенства, разрешив ему сохранить земельную собственность.

Дворянство как класс, действительно, на всем протяжении XVIII века было весьма деятельно, но его интересы были исключительно корыстными: оно хотело ослабить условия службы и получить в полную собственность свои земли и крепостных. Оно не представляло никакой угрозы монархии. В 1802 году четыре либерально настроенных аристократа, образовавшие при новом царе Александре I кружок под названием Негласный комитет, обсудили те готовившиеся законы, которые, как некоторые опасались, могли вызвать протест со стороны дворянства. Павел Строганов, один из членов комитета, отклонил эти страхи как необоснованные:

Что это за партии или личности в нашей стране, у кого можно вызвать недовольство? Это [простые] люди и дворянство. Что это за дворянство, которого эти джентльмены, похоже, боятся? Из каких элементов оно состоит? Каков его характер?