Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Однако влиятельный литературный критик Виссарион Белинский, для которого главная функция литературы заключалась в том, чтобы служить инструментом социальной критики, интерпретировал и высоко оценивал сочинения Гоголя как ужасающие разоблачения российской отсталости и безнравственности. Применяя к литературе критерий «натурализма», он увидел в «Мертвых душах» рождение подлинной русской прозы, начало ее «гоголевского периода», характеризовавшегося тем фактом, что «все сочинения Гоголя посвящены исключительно изображению мира русской жизни… во всей ее истинности»[139]. Поэтому публикация отличавшейся пиетистской направленностью книги «Выбранные места из переписки с друзьями» для Белинского и его читателей стала ужасным предательством. Однако из того, что мы сейчас знаем о Гоголе, религиозном консерваторе с юности, видно: интерпретация Белинского была глубоко ошибочной, что вполне может произойти, когда неверующий сталкивается с подлинной религиозной верой[*]. Критик выразил свое смятение в красноречивом письме к Гоголю, которое читали все «прогрессивные» русские того времени, а многие знали наизусть. «Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете?» — вопрошал он растерянно[140]. Гершензон в 1910 году увидел в этой ссоре начало фатального раскола в русском обществе: «Такого резкого деления на два лагеря, такой глубокой принципиальной розни между ними и такой острой вражды, такой злобы, ненависти, презрения, отнимающих разум, нет ни в одном из западноевропейских обществ»[141].

«Выбранные места из переписки с друзьями» были сочинением не столько о России, сколько о христианском поведении, акцент делался на православных принципах послушания и покорного приятия своего положения в жизни. Книга была написана в то время, когда Гоголь, измученный депрессией, думал, что находится на пороге смерти. Книга открывается его последним пожеланием и завещанием, а затем автор переходит к рассмотрению многих тем, ничего общего не имеющих с политикой: роли женщин, русского перевода «Одиссеи», болезни, поэзии, театра и т. д.[*]

Боявшийся неминуемой смерти, Гоголь принял христианские ценности во всей их полноте и советовал другим сделать то же самое, в том числе отказаться от всего имущества (сам он последовал собственному совету, поскольку умер фактически без гроша)[142]. Позиция Гоголя приводила к защите крепостничества и классовых привилегий. Россия восхваляется, потому что является православной страной, а православие — единственная подлинная религия. В заключительной главе книги предсказывается, что Второе пришествие Христа произойдет в России.

Гоголь принял самодержавие как традиционную для его страны — со времени монгольского ига — форму правления и восславил ее, потому что династия Романовых пришла к власти не путем завоевания, а благодаря «подвигу любви» — это намек на избрание на трон Михаила Романова[143]. Гоголевская защита самодержавия не имела ни исторического, ни теоретического обоснования: скорее это был естественный результат жизненной философии, проповедующей подчинение и покорное приятие всего, что с Божьего попущения или по Божьей воле происходит с человечеством.

Как видно из сделанного выше обзора, просамодержавный консерватизм доминировал в российской политической теории и практике с начала XVIII до середины XIX века. Были заметны и либеральные веяния, защитники которых пытались каким-то образом ограничить самодержавие: или посредством бюрократических механизмов, которые могли регулировать выполнение царских указов и таким образом препятствовать ему, или посредством сужения его компетенции. Эти усилия пользовались поддержкой наиболее просвещенных слоев страны, включая некоторых членов высшего дворянства. Они были значительнее, чем обычно представлялось. По крайней мере в трех случаях — во время кризиса престолонаследия 1730 года, при воцарении Екатерины II и в начале правления Александра I — некоторое конституционное соглашение казалось достижимым. И все же в итоге все эти усилия потерпели неудачу, и консерваторы одержали победу: Россия осталась чистой автократией.

Почему это произошло именно так? Потому что в стране, чьи жители не имели никаких прав — только обязанности, как в случае с Россией до конца XVIII века, не было общества, способного служить противовесом государству: были только конкурирующие группы, которые видели друг в друге соперников и боролись за поддержку верховной власти. Неспособные объединиться, они позволяли ей натравливать одних на других. В результате стремление к свободе, личным правам и верховенству закона ограничилось сферой идей и испытывало недостаток поддержки со стороны социально и экономически заинтересованных групп — все они предпочитали самодержавие.