Русский консерватизм и его критики: Исследование политической культуры

Вполне предсказуемо, что Аксаков не испытывал к интеллигенции ничего, кроме презрения — он одним из первых сделал это слово популярным, используя его уже в 1861 году для описания поверхностности этой группы и ее отчуждения от народа. Российская система образования, считал он, имела серьезный изъян, — особенно университетское обучение, которое воспитывало молодых людей в отчуждении от действительности и в отрицании «русской духовной национальной сущности»[70]. Интеллигенция должна слиться с народом, чтобы раздвоенная русская личность — ее разум, тянущий в одну сторону, и тело — в другую — могла воссоединиться.

Со временем Аксаков стал яростным националистом. Его эволюция в этом направлении, начавшаяся с польского восстания 1863 года, дошла до одиозных крайностей. Сначала он выступал за независимость Польши притом что был против ее претензий на Белоруссию и Украину[71]. Но с началом восстания весь свой авторитет Аксаков направил на поддержку власти. Он также никогда не уставал обличать евреев за то, что их raison d’être составлял отказ от христианства: по его словам, ортодоксальные евреи продолжали мысленно распинать Христа и при этом до сих пор являлись одной из наиболее «привилегированных» этнических групп в России! Он даже защищал погромы, вспыхнувшие на Украине в 1880-х годах. На последнем этапе своей жизни, предвосхищая пресловутые «Протоколы сионских мудрецов», Аксаков заявлял, что евреи стремятся к завоеванию мира[72]. К концу жизни он превратился в националиста-параноика, откровенного антисемита и страстного панслависта.

К тому времени популярность Аксакова уменьшилась, но на его похоронах присутствовало 100 000 человек.

Федор Достоевский (1821–1881), конечно, не был в первую очередь политическим или социальным мыслителем. И все же его нельзя обойти при рассмотрении русской консервативной идеологии, потому что его величайшие произведения — «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы» и особенно «Бесы» — были в первую очередь политическими романами, романами, которые исследовали нравственные начала и последствия того, что в то время неопределенно называлось нигилизмом. Кроме того, Достоевский оставил огромное число злободневных политических комментариев в периодических изданиях, которые он редактировал, особенно в «Гражданине» и в чрезвычайно популярном «Дневнике писателя», а также в переписке с влиятельными политическими фигурами, такими как Константин Победоносцев.

Как и другие консерваторы, он объяснял нигилизм отчуждением интеллектуалов от родной почвы, но шел глубже, считая, что это отчуждение в конечном счете ведет к утрате веры. «Знайте наверно, — говорил он устами Шатова в „Бесах", — что все те, которые перестают понимать свой народ и теряют с ним свои связи, тотчас же, по мере того, теряют и веру отеческую, становятся или атеистами или равнодушными»[73]. Или, по другому случаю, он писал: «Кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога»[74].