Читаем Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» полностью

Сим трием Собором и прочим, прежде сих бывшим, и мерность наша всесоборне последует. И яже они о брадобрийцах и тафионосцах изрекоша, таяжде и мы изрицаем[1116], яко глаголет в книзе «О судех святителских»: престати молю от таковаго несмыслства[1117]. Аще кто прежде нашего увещания и наказания поползнеся в сицевое неистовство[1118], аще бы и не было о сем от святых отец и Синодов определенно написано, и тако подобаше (Л. 442) хранити обычай Святыя Церкве непоколеблен (и неписаныя бо законы[1119] повелеся[1120] хранити опасно, колми паче[1121] написаная, и утвержденая, и узаконеная, преданная[1122] святых отец[1123] Соборами, паче же самем Богом заповеданая подобает всеконечно блюсти), – внемлите, молю! Се отвсюду показася грех сей тяжчайш и богопротивен: и от самаго Бога творения, и заповедания, и святых апостол завещаний[1124], и святаго [В]селенскаго Шестаго Синода запрещения, и от увещаний по особно от святых богодухновенных отец, Духом Святым вещавших, и святейших [В]селенских патриархов, Местных Соборов, и зде, в Велицей России, святейших патриархов с благочестивыми цари и прочими архиереи бывшими соборы, брадобрийцы и тафионосцы отлучению[1125] предавших, и по смерти помяновения отчюждивших, и с неверными таковыя причтавших[1126]. Кое ино болше сего наказание и увещание кто востребует? Или творяй сицевый смертный и богопротивный грех откуду[1127] инуду[1128] помощь[1129] и ползу души своей (Л. 442 об.взыщет, токмо[1130] от[1131] еже всеконечно престати от таковаго пребеззакония[1132] и умилостивити всеблагаго Бога слезами, и моленми, и иными благодеянми, паче же послушанием безпрекословным к Святей Божией Церкви и к отцем своим[1133] духовным? Еще со всеусердием слезно прошу: аще хощете искренно нарицатися мужие, а не мужежены[1134], поне отныне престаните вид мужеобразный Богоукрашенный тлити, рекше брити или стрищи брады! Не бывайте прочее явлени блудницы женообразныя, на прелесть блуда творящеся, паче же на скареднейшее содомство издаюшеся! Постыдитеся своея[1135] совести, обличающия вы! Аще бо стрижете брады ваша, и украшаете себе чюждими накладными женовидными[1136] власы плетеными[1137], и инако многоухищреньми творяще себе самыя женообразны, возимате некогда по нраву жен блудниц и лица ваша натирати разными шары и вонями, (Л. 443) ко угождению мерзкия[1138] скверныя сласти блудныя! Не срамляетеся ли убо о сии, деемаго вами противно Богу и закону Его, и противу Соборов, и изречением святых мужей чудоделателей и мудрых учителей? Не рдитеся ли, и чермнеетеся, и закрываетеся от стыда, слышаще сия святых[1139] словеса, совести вашей обличающей вы? Аще бо и мнитеся кии вас от сего честни, и лепи, и благообразни быти, истинно безчестни есте, и гнусни, и злообразни и пред Богом, и человеки[1140], аще в том пребудете. Аще же истинно слова Божия от мерности нашея и от отцев ваших духовных, глаголемаго к вам, послушаете, и от того гнуса власоращения, и брадобрития, и тафионошения престанете, от нанесеных вам прежде бывшими Соборы архиерейскими и нашею мерностию[1141] запрещений и отлучений свободни будете. И будете истиннии православнии христиане, сынове Святыя Церкве. И, прежде содеяная злая покаянием истинным очистивше, не токмо муки избудете, но и наследницы будете Небеснаго Царствия.

(Л. 443 об.) Не послушая же увещания сего и прошения мерности нашея, аще отселе впрочее начнет кто[1142] противное деяти, за прещением от самаго Бога, и святых апостолов, и[1143] отец соборне и по особне изреченным[1144], мы таковаго погибели не винни[1145]: еже бо[1146] должни бехом сотворити – сотворихом, долг свой отдахом, слово Божие возвестихом – сие убо есть наш долг. Кийждо же сам о себе узрит в час исхода души своея и в День Страшнаго Суда Божия и воздаяния, комуждо по делом его. Непослушания бо сынове – сынове суть погибели, на няже, по святому апостолу, грядет гнев Божий[1147].

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Казино изнутри
Казино изнутри

По сути своей, казино и честная игра — слова-синонимы. Но в силу непонятных причин, они пришли между собой в противоречие. И теперь простой обыватель, ни разу не перешагивавший порога официального игрового дома, считает, что в казино все подстроено, выиграть нельзя и что хозяева такого рода заведений готовы использовать все средства научно-технического прогресса, только бы не позволить посетителю уйти с деньгами. Возникает логичный вопрос: «Раз все подстроено, зачем туда люди ходят?» На что вам тут же парируют: «А где вы там людей-то видели? Одни жулики и бандиты!» И на этой радужной ноте разговор, как правило, заканчивается, ибо дальнейшая дискуссия становится просто бессмысленной.Автор не ставит целью разрушить мнение, что казино — это территория порока и разврата, место, где царит жажда наживы, где пороки вылезают из потаенных уголков души и сознания. Все это — было, есть и будет. И сколько бы ни развивалось общество, эти слова, к сожалению, всегда будут синонимами любого игорного заведения в нашей стране.

Аарон Бирман

Документальная литература