Русский модернизм и его наследие: Коллективная монография в честь 70-летия Н. А. Богомолова

Конечно, совсем не требуется, чтобы Вы восхищались моими стихами. Но – посудите сами – Вы написали, что в эмигрантской поэзии имеется один Одарченко – чем, решительным росчерком пера, вычеркнули меня из нее, вспомнив все же, что еще обиднее, о моем существовании в качестве жены и как таковой удостоив меня поклоном[1005].

Изначально высокую оценку Иванова Марков поднял еще выше, но о том, что Одарченко оказался оправданием послевоенной зарубежной литературы, к сожалению, высказался только в частном письме. Впрочем, и рассуждения Иванова целиком также не попали в печать, а сохранились в черновиках вышеупомянутой статьи о советских и эмигрантских поэтах, написанной им для журнала «Возрождение»:

Чем новый поэт талантливей и самобытней – тем неохотней его признают. Тем большее раздражение и придирки он вызывает. Поплавского многие откровенно ненавидели. Отношение к «Деньку» Одарченко сильно напоминает оказанный сверхталантливым «Флагам» Поплавского прием. Очень нехотя, с ворчанием, ряды эмигрантского «Парнаса» все-таки потеснились и приняли Одарченко. Но, повторяю, для автора «Денька» это не такая уж честь. Появись «Денек» в России, все равно – до-советской или сталинской (если бы появление таких «упадочных» стихов было бы в С. С. С. Р. возможно), – Одарченко оценили бы, я уверен, выше, чем за рубежом. Одарченко по всему своему душевному складу, отражающемуся в его творчестве, мне кажется, не из числа тех, кто расположен «творить прекрасное» вне естественной русской среды, без возможности, в метафизическом и прямом смысле, в ней размахнуться и раскачнуться[1006].

И далее пояснял сказанное:

Но скажу – беру полную ответственность за свои слова – этот, вообще, конечно, лестный успех не так уж для Одарченко важен. Он – и [в этом] здесь тоже его сходство с Поплавским – «птица другого полета», поэт [не того] иного размаха «чтобы умещаться в рожках т. н. молодой эмигрантской поэзии». Ее «воздух» и ее «масштабы» [эмигрантской литературы] явно для него явно [так!] [самый] не подходят. Одарченко <—> эмигрант по биографии[1007].

Печатное мнение Иванова создало впечатление, что никто до него вовсе не заметил литературного явления Одарченко, хотя достаточно просмотреть подшивки русской зарубежной периодики, чтобы обнаружить отзывы о нем всех более или менее заметных критиков тех лет. О сборнике «Денек» высказались Георгий Адамович, Нина Берберова, Александр Бахрах, Юрий Терапиано, Юрий Иваск. Во многом благодаря их стараниям в эмигрантской среде сложилось некое общее мнение о поэзии Одарченко, квинтэссенцией которого стал вывод, сделанный Глебом Струве в его «опыте исторического обзора зарубежной литературы» в 1956 году: