Русский морок

Это как раз и была та самая фамилия, которая проходила у полковника Каштан, то есть это и был тот самый ведущий специалист по созданию систем управления полетами и наведения крылатых ракет. Однако Саблина озадачило другое. Хассманн фигурирует в списках ведущих разработчиков Франции, а данные из МГБ ГДР завершались на его переезде в ФРГ.

— Дальше мы ничего не знаем! — констатировал Быстров и поднял трубку телефона. — Дора Георгиевна, добрый день! Как бы посодействовать в одном вопросе? — И он коротко изложил просьбу через Москву постараться получить в Главном управлении «А» (HVA, Hauptverwaltung Aufklärung — внешняя разведка, МГБ ГДР) дальнейшие данные на Хассманна после его переезда в ФРГ.

— Посмотрим! — ответила Каштан, уже прикидывая, потревожить самого Мильке или связаться с Вольфгангом по этому запросу.

Решила, что проще будет через Вольфганга, и уже вечером отправила шифровку через Москву к нему.

К немалому удивлению, Дора Георгиевна через пять дней уже держала в руках пакет с сургучными печатями на немецком языке с короткой сопроводиловкой на русском.

Саблин задохнулся от радости, получив этот увесистый пакет, когда примчался из университета после короткого разговора по телефону с Быстровым.

— Товарищ Саблин, здравствуйте! Только не кричите в трубку, здравия желаю! Тут Дора Георгиевна получила заманчивую посылочку. Приходите, как появится возможность вырваться с работы! — с легким юмором произнеся последнюю фразу, он повесил трубку.

В пакете лежали документы на немецком языке. Саблин связался по телефону с переводчиками, и через несколько минут зашла молодая женщина в звании старшего лейтенанта. Влад положил перед ней бумаги, и та углубилась в чтение, потом достала блокнот и начала писать.

Саблин прохаживался по кабинету, стараясь заглянуть, что та пишет, а она двигала плечом, чтобы он ничего не смог увидеть, наконец переводчица закончила, перечитала то, что написала, поправила кое-где и положила перед ним.

— Вот так, вчерне! Если более детально, то через 2–3 часа будет готово.

— Так, так, так! — Саблин быстро проглядывал перевод. — Да, детальный перевод необходим, желательно с расшифровкой терминов с немецкого языка.

Когда она вышла, он начал медленно перечитывать то, что было изложено в блокноте, остановился, посмотрел на часы, уже было почти два часа дня. «Ну что же, — подумал он, — интересная ситуация получается! Гелий Федорович и Фернан Хассманн, оказывается, знакомы с декабря сорок первого года, вот такой счет идет!»

В кабинет зашел Быстров, глянул на пустой стол Разгоняева и спросил Саблина:

— Строите математическую модель уничтожения империализма? Пойдемте ко мне. — Быстров и Саблин вышли в коридор, там они остановились, Саблин вопросительно смотрел на Быстрова, а тот, прищурившись, смотрел на стеклянные двери выхода на лестницу в конце коридора. Вскоре оттуда появилась Каштан. Быстров подошел к ней.

— Вот вам господин случай, товарищ полковник! Тут у нас интересная история получилась. Вы не против, если мы сейчас обсудим кое-что?

Они прошли по длинному коридору к кабинету Быстрова.

— Просматривая документы группы математиков, в том числе документы на профессора, Саблин наткнулся на один эпизод: действие происходит во время Великой Отечественной войны. Семья Крейна, которая жила в Харькове, была полностью уничтожена, однако еврейский мальчик Гелий случайно остался в живых. Мало того, до конца войны он работал в системе аэродромного обслуживания, на кухне, на складе, в столовой, а также в радиотехнической лаборатории, где также трудился молодой немец по фамилии Хассманн.

Дора Георгиевна с интересом слушала, но пока молчала.

— Это именно тот Хассманн, который работал в радиолаборатории и который по всей вероятности взял опекунство над этим еврейским мальчиком. Мало того, что это спасло ему жизнь, а в широком смысле открыло мальчику путь в его жизни, так я понимаю эту ситуацию. Хассманн смог развить у мальчика интерес к точным наукам: математике, физике и прочим прикладным наукам, потому что после войны Гелий Федорович поступил в университет на физико-математический факультет и блестяще окончил его. Через два года, работая учителем в школе и обучаясь в заочной аспирантуре, смог защитить кандидатскую диссертацию. Эта диссертация, которую он защитил, имела прямое отношения к теории баллистики. Он сделал свою первую попытку расчета баллистики полета тяжелого тела, наполненного жидкостью, это нашло применение в серии производства напалмовых снарядов. После защиты диссертации Гелий Федорович был приглашен на кафедру математики ассистентом, также он вошел в группу математиков, которые занимались расчетами полета управляемых баллистических ракет, и его новые модели математической баллистики помогли в решении некоторых сложных задач. Далее, он получил возможность работать самостоятельно и вскоре за цикл работ по закрытой тематике получил звание профессора. Вот так обстояли дела у вашего педагога, товарищ Саблин.