Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.

Общей чертой закавказских армий (за исключением грузинской) была острая нехватка квалифицированных офицерских кадров. Обилие офицеров в Грузии было обусловлено наличием здесь органов управления Кавказским фронтом, а также традиционным для грузинской аристократии выбором военной карьеры[768]. По причине переизбытка множество офицеров было уволено из-за отсутствия штатных мест[769], некоторые грузинские офицеры иногда переходили в армии соседних закавказских государств. Кроме того, подготовка кадров велась в Тифлисской военной школе с двухгодичным курсом обучения[770]. После занятия Грузии частями Красной армии некоторая часть грузинских офицеров перебрались в Турцию, а затем в Польшу, где с 1922 г. по распоряжению Ю. Пилсудского им было разрешено поступать на военную службу[771]. В польской армии оказались, таким образом, около 90 грузинских офицеров.

О национальном составе офицеров грузинской армии писал в 1920 г. в одном из своих донесений в Москву советский военный атташе в Тифлисе бывший генерал П.П. Сытин: «Офицерский состав в пехоте и кавалерии почти исключительно грузины, в специальных и технических частях, особенно в авиации и автороте – не грузинский состав (русские, армяне, поляки, немцы и пр.)»[772]. Более того, в связи с требованием знания грузинского языка многие кадровые офицеры (в том числе грузины) не могли устроиться на службу и были вынуждены искать применения в других государствах. В частности, в Государственном архиве Азербайджанской республики сохранилась такая переписка об устройстве на службу в азербайджанскую армию штабс-капитана А.А. Джапаридзе[773].

В грузинской армии и в ее командном составе особую роль играли эсеры и меньшевики. Несмотря на переизбыток национальных офицерских кадров, положение офицеров было очень тяжелым. Назначения на ответственные посты осуществлялись нередко вовсе не по способностям кандидата, а исходя из соображений лояльности офицера социалистической власти. Так, командиром Грузинского корпуса стал полковник С.Г. Ахметелов, являвшийся родным братом одного из лидеров социал-демократической партии, начальником штаба корпуса стал социалист-федералист капитан И.К. Гедеванишвили[774]. Политики считали, что так достигается баланс представительства двух партий в военном руководстве. В итоге корпус так и не был сформирован.

Власти относились к офицерской массе с подозрением, боялись бонапартизма, старались внести раскол и раздор в офицерский состав, некомпетентно вмешивались в технические вопросы военного дела, в армии поощрялось доносительство, производились обыски и аресты офицеров. Исключительно в противовес армии была сформирована более политически ориентированная Народная гвардия. Конфронтация дошла до того, что Генштаб подготовил доклад «О вреде Народной гвардии»[775]. Опытные офицеры нередко изгонялись из армии, на их места приходила неподготовленная молодежь.

В докладе помощника военного министра генерал-майора А.М. Гедеванова председателю правительства об организации грузинской армии, датированном мартом 1919 г., отмечалось: «Командный состав нельзя сказать, чтобы был вполне на высоте своего назначения: кадровых офицеров осталось мало, а молодежь не получила вследствие войны должной теоретической подготовки, хотя и находится в солидных чинах ввиду сокращенных сроков на выслугу чинов во время войны. Постоянные же боевые действия не позволили нам пропустить эту молодежь через соответственные офицерские курсы.

Кроме того, наш командный состав съехался со всех концов бывшей Российской республики, вследствие чего друг друга не знали, и это было, может быть, причиной тому, что при назначениях и выдвижениях (что в военном деле имеет особо исключительное значение) больше руководствовались приятельскими и партийными соображениями, чем служебными качествами данного лица»[776].

Что касается настроений офицеров, то в том же документе сообщалось: «Вследствие, быть может, частных разговоров, а также выступлений в прессе, командный состав не был уверен, что ему вполне доверяют и что его работа и жертвы действительно должным образом будут оценены народом в лице его представителей. Эта неуверенность у слабых духом ослабляла энергию в работе»[777].

Схожие оценки давал в 1920 г. советский военный атташе в Грузии бывший генерал П.П. Сытин. Так, в докладе от 5 сентября 1920 г. он сообщал в Москву: «С точки зрения военного искусства грузинские вооруженные силы не могут из себя представлять сильной, мощной, хотя и незначительной по количеству, армии. Коэффициент боеспособности этой армии весьма мал, и причинами этого надо отметить следующее.

Командный состав армии хотя и состоит из бывших офицеров с большим боевым опытом, но эти офицеры совершенно не пользуются авторитетом среди своих солдат. Командный же состав Народной гвардии в большинстве случаев недостаточно образован с точки зрения военной специализации.