Русский штык на чужой войне

По данным на 26 декабря 1937 г. подполковника врангелевской армии В.В. Правинского: «Состав – главным образом, офицеры и вольноопределяющиеся частей 1-го армейского корпуса (врангелевской армии. – Ред.). Все это – лучшие из лучших, активные участники Великой и Гражданской войн. Возраст в среднем 40 лет… Испанцам их роты по 20–25 лет… Все они находятся в пехоте, в батальоне рекетеров Tersio Dona Mariade Molina, состоящего из трех рот (наши – в первой) и роты пулеметов. Командует ими доблестный офицер Марковской артиллерии капитан Николай Евгеньевич Кривошея, приехавший туда вместе с генералами Фоком и Шинкаренко, а также капитаном Полуниным… Состав (испанский. – Ред.) – молодежь, исключительно добровольцы, жители города Молина, что к северо-западу от Теруэля.

Как раз в наши дни там идут сильные бои. Если они стояли на «парапете», то есть на боевом участке на фронте, то, значит, у них более или менее тихо, ибо их участок около города Альбарасин, что между Теруэлем и Гвадалахарой.

Если же они находились на отдыхе в своем городе Молина, то это означает, что с наступлением красных их сразу же на камионах перебросили на Теруэль. А это самое пекло…» [745]

Причем, как и в Легионе, поскольку испанские военные не признавали русского чинопроизводства, все русские добровольцы, приехавшие тогда в страну, невзирая на прежние офицерские и даже генеральские чины, начали свою службу здесь простыми солдатами.

Во многом это было следствием предубеждения генералитета страны в том, что лучшие российские офицеры погибли во время Первой мировой и Гражданской войн. Разумеется, что для русских добровольцев это было неприятно, особенно для тех, кто на Родине ходил в «высоких чинах» и имел за плечами многолетний боевой опыт.

Прошло время, прежде чем наши волонтеры адаптировались к испанской армии: как и другие иностранные добровольцы в Испании, русские должны были изучить испанские воинские команды и ознакомиться с уставом и вообще с порядком службы.

Как бы там ни было, заявку на перевод в «Русский отряд» в подразделение «Терсио дона Мария де Молина», где уже находились их соотечественники, также подали генерал Фок и двое других русских добровольцев перевелись.

Впрочем, многие из них неодобрительно встретили то, что их, прошедших как минимум по две войны, заставили проходить «дополнительную подготовку», выразившуюся в маршировании по плацу, что российские генералы, в частности Шинкаренко, посчитали «не самой лучшей шуткой»[746].

Однако это было лишь началом «унижений», без которых, как писал последний, вполне можно было обойтись. Всё это вызывало у русских волонтёров разочарование по отношению к испанцам.

А пока им было важно разрешить другой вопрос. Ведь первоначально более существенной проблемой для наших добровольцев было развеять предубеждение их испанских сослуживцев в том, что «не бывает иных русских, кроме красных», и поэтому многие из них отнеслись к их появлению в своих рядах настороженно, что вызывало у белогвардейцев чувство подавленности.

Были и другие, более земные, но не менее давящие моменты, касавшиеся повседневной жизни русских волонтеров, которые неотступно сверлили их мозг, выходившие на пределы производства в следующие чины.

Речь в первую очередь шла о выплате денежного содержания. Тогда в Испании добровольцам платили зарплату только в Иностранном легионе, куда изначально направляли шедших на помощь Франко зарубежных граждан.

Помня урок, полученный во Французском легионе, и отказавшись от службы в нем, многие русские поставили себя в очень тяжелое положение. Они были вынуждены записываться к карлистам, где жалования не было, и испытывали серьезные материальные трудности: у некоторых из них остались нуждающиеся в средствах семьи.

РОВС делал для них все, что мог, помогая из своей небольшой кассы, но этой помощи было недостаточно. Не случайно, что Шинкаренко несколько раз поднимал вопрос оплаты для них перед Франко и испанским Генеральным Штабом. Он указывал, что «русские добровольцы были лишены той возможности, которая была у простых испанских солдат, которые время от времени оказывали своим семьям материальную помощь».

Франко, чтобы отделаться от настойчивых просьб наших добровольцев, в лучшем случае выделял из своего личного фонда на их нужды небольшие суммы. В худшем Шинкаренко выслушивал от каудильо разные отговорки, особенно когда речь заходила о нем самом (на первом этапе своей боевой работы, когда он не находился на легионном содержании, ему вообще не шло никакого жалования).

Каудильо не могли разжалобить даже рапорты русского генерала, в которых тот указал на то, что он прошел три войны и пять раз был ранен (всего до конца Испанской гражданской войны он получил шесть ранений и одну контузию). Шинкаренко, надевший «ради спасения Испании» солдатскую форму, по его же собственному признанию, был этим сильно шокирован.