Русский штык на чужой войне

По другим данным, во время последней атаки «интернационалистов» патроны у оборонявшихся были уже на исходе. В живых осталось лишь несколько израненных и измученных непрерывными боями людей. В этот момент Фок якобы каким-то образом вызвал огонь франкистской артиллерии «на себя», под которым погибли и оборонявшиеся, и штурмующие.

Согласно третьей версии, русские военные сознательно приняли гибель. Якобы они не желали отходить с франкистами и прикрыли их отступление ценой своей жизни.

В своих мемуарах Шинкаренко, ставший после гибели Фока старшим по чину русским добровольцем в Испании, придерживается версии относительно самоубийства последнего. Он утверждает, что причиной такого решения стало то, что якобы он «лишился самообладания, поскольку тогда находился в состоянии глубокого уныния, вызванного появившимися у него сомнениями в возможности реставрации монархии в России».

Справедливости ради надо сказать, что оба русских генерала являлись монархистами, вынашивавшими планы восстановления императорского строя в России. Но в сравнении с «прожектёром-фантастом» Шинкаренко Фок был куда большим реалистом.

Ясно одно – русские волонтеры тогда сражались до конца. Будучи непримиримыми борцами против коммунистов, они предпочли смерть плену. Кроме того, они не желали в нем оказаться, помня о печальной судьбе русского добровольца А. Куценко, захваченного «республиканцами» живым, которого якобы (согласно источникам самих белых волонтеров) зверски пытали, кастрировали и убили, размозжив голову камнем.

Смерть Полухина, уцелевшего во время памятных боев Гражданской войны в России конца 1919 – начала 1920 г., когда Марковская дивизия дважды была порублена буденновцами, и погибшего в бою с коммунистами на далекой испанской земле, оплакивалась многими белоэмигрантами.

Но еще более особенное отношение было к Фоку, который неоднократно и неудачно пытался поступить добровольцем в армию Франко и в конце концов добился своего. Для этого ему пришлось затратить немало усилий. Он, ветеран двух войн, Первой мировой и Гражданской, безуспешно пытался убедить испанцев пустить его сражаться против большевиков хотя бы даже солдатом.

Но и это не возымело на испанцев должного действия. Они не хотели принимать Фока, сылаясь на его почтенный 57-летний возраст, который не позволит ему эффективно сражаться и выполнять поставленные задачи, и советовали старому генералу вернуться во Францию.

Бывшего русского генерала охватило отчаяние: проделать такой сложный путь, чтобы бесславно вернуться обратно! Тогда он выхватил винтовку у одного из солдат и так лихо продемонстрировал своё умение в оружейных приемах, а заодно и физическую силу, которым позавидовала бы и молодежь. После этого испанцам, пораженным мастерством, настойчивостью и напором русского генерала, не оставалось ничего иного, как зачислить его добровольцем.

Вскоре после трагедии Кинтай был освобожден франкистами. Все погибшие защитники церкви были найдены под руинами. Однако Полухина и Фока опознать не удалось, настолько изуродованными оказались их тела…

Всех павших в том бою похоронили в двух братских могилах, отдельно офицеров и солдат, сознательно не разделяя их по национальной принадлежности. Но это было ни к чему: за то время, пока Фок и Полухин находились в испанской армии, они стали «своими», а отношения их с сослуживцами, как свидетельствовали сами испанцы, «были прекрасными».

В том числе поэтому в начале 1938 г. большую часть оставшихся в живых русских и перевели в ранее созданное единое подразделение, «Донна Мария де Молина», о чем говорилось выше. Это решение касалось и многих легионеров.

Большинство из них на протяжении 1938–1939 гг. сражались против республиканцев по берегам реки Тахо.

О том, как воевал на заключительном этапе Русский отряд, свидетельствует перешедший в него легионер Али (Сергей) Гурский в своей статье «Ночь в карауле»[751]: «Наш отряд несет сторожевое охранение на очень важном участке по реке Тахо. Фронта здесь физически быть не может. Высокие скалистые горы, покрытые хвойным лесом и высоким кустарником. Страшные обрывы, и вместо дорог – горные козьи тропинки, да и то их нужно найти. Посмотришь вниз – и голова кружится. Никакие большие операции здесь невозможны, а посему и идет здесь война индейская, партизанская и суровая. Скальпы не снимают, но красные еще более жестоки – выкалывают глаза, вставляя туда найденные на убитом святые образки, режут на куски тело и т. д. Жизнь нашего отряда – жизнь первых переселенцев на Дальнем Западе, проникших в земли свирепых краснокожих.

Наш «форт» Т. (Орихуелла дель Тремидаль) – небольшая деревенька, расположившаяся под горой, на вершине которой наш главный пост – редут № Х. Окруженный проволокой с пулеметами на все стороны, он днем охраняет наш покой. Оттуда, сверху, видно на дальние километры кругом. Под его защитой проводим свой день.