Русский транзит

«Тендерберд»? Пожалуй, придется с ним распрощаться насовсем Если и отыщут меня тутошние менты-копы (вы хозяин автомобиля?), то – не в курсе, без понятия, еще вчера угнали. Если и отыщут меня другие парни (ДРУГИЕ!), то – «громовая птичка» приметная обуза. Да и вряд ли она теперь на ходу – всю обойму всадили в бедняжку-страхолюдину. Кто? Другие парни. Неужто колумбийские бойцы папы-Карлы столь оперативно сработали? Углядели-таки сквозь листву-заросли модель тачки обидчика и вычислили (компьютеры на что!) – я ведь один такой оригинал на этакой роскоши, переставшей отныне быть средством передвижения. Или: не колумбийцы, а мимикрирующие под них ребятишки, те самые, да-да. Получается, права Хельга: «Я тебя прячу». Кто не спрятался – сам виноват…

Тогда понятно, почему Боярова не взяли тепленьким хоть вчера (у Марси), хоть сегодня (у Хельги), – чего, казалось бы, проще: тук-тук! кто там? сто грамм… свинца сквозь дверь, десяток пуль – Боярову (он, гад, живучий, как показала практика), и еще одна – невольной свидетельнице (Марси? Хельге?). Разборка соотечественников – личное дело соотечественников. Пальба по гражданам США – дело общественное, то есть вся общественность на уши встанет: кто посмел пальбу устроить по коренным американцам?! куда смотрят все шестнадцать спецслужб Богом избранной страны?! Потому-то столь бесцеремонно прирезали Гришу-Мишу-Лешу, разбомбили квартирку некоего Саши в Квинсе – свои люди, сочтемся. А вот нарушить неприкосновенность жилища коренных граждан и самих граждан как таковых – слабо. К тому же будучи при исполнении. То-то шум поднялся бы: агенты КГБ стреляют по мирным нью-йоркцам! мало им собственных мафиози, фебрил, копов!.. Оно и понятно тогда…

Вот и «каприз» умчал (только «пятки» сверкнули), стоило пуле прошить американскую (не по месту производства, а по принадлежности) машину «форд». Никто не пострадал?..

Уф! Никто. Отделались тяжелым испугом. И отлично! Иначе грех был бы на моей душе – целили-то в Боярова. Ладно, Бояров иной грех на душу возьмет – где там у нас Лева Перельман?!

Я себя подогревал-распалял, сидючи уже в такси. Миллионер-антиквар хренов, наводчик кагэбэшный! Миллион, миллион, миллион алых роз! Букет, само собой, так и остался лежать на заднем сиденье почившего «тендерберда». Но я упрямо приобрел еще один букет и, махнув им, стопанул такси. С полицией общаться нет желания, а такси верней стопанется, если в руке у вас не «томас», а розочки-цветочки.

– Квинс! – дал я таксеру весьма расплывчатый ориентир, незачем уточнять.

– Угу! – сказал таксер, а потом добавил – Чё там за тусовка, земеля? – и кивнул в сторону «тусовки» вокруг «тен- дерберда» и «форда».

Я чуть не выпрыгнул из такси – и тут наш, расейский (не Комитет ли?!). Но подавил инстинкты. Это не Комитет, Александр Евгеньевич, дышите мельче, не волнуйтесь. Был бы таксер кагэбэшником на подстраховке, он как раз по-английски балакал бы, бдительность усыпить дабы. Однако хорош у меня английский, если по единому словечку «Квинс» таксер понял: земеля! А я-то втайне гордился произношением… Или голос крови? Рыбак рыбака, земляк земляка… Есть ли в Нью-Йорке, остались ли таксеры НЕрусские?!

– Земеля!

Ах, да. Он же спросил: что за тусовка?

– Стреляли… – философски изрек я в тональности хрестоматийного Саида.

– С-сволочи! Сталина нет на них! – вдруг гаркнул водила.

Неожиданный вывод. И пусть.

Таксер-земеля осознал, что не в настроении пассажир разговоры разговаривать. Смолк. Молчал всю дорогу.

– Стоп! Вот здесь тормозни!

Глава 6

Темные аллеи. Форест-парк. Тишь-гладь-благодать. Я прошелся аллеями. Ухо востро. Мало ли! Вдруг все же увязались за Бояровым? Город полон посторонними шумами, парк проявляет лишние звуки. Нет ли?

Нет. Иных звуков, кроме вкрадчивых собственных, я не уловил. Поздно. Кто в такую пору вздумает шляться среди аллеи темныя! Разве только по долгу службы… Топ-топ за Бояровым. Топтунов не было. Один Александр Евгеньич прогуливается. Отпустил извозчика-таксера с миром и прогуливается. Ох, что-то произойдет! И не завтра – уже сегодня. Печальная дата, Лев Михайлович, печальная…

Я просквозил парк (незачем земеле-водиле знать адресок, незачем уточнять… парк и парк, у пассажира тут свидание назначено, розочки-цветочки опять же). А там уж недалече…

Частный домик в два этажика был тих. Окошки светились.

Зная Левины пристрастия ко всяческим глазкам «с кривым дулом», входную дверь я игнорировал – при так называемой технократической революции у Перельмана должна быть целая система телевиков, не иначе. Гостя видать задолго до порога, а там определять: званый? незваный? Меня Лева не звал.

А вот окошки у него без сигнализации – благоприобретенная уверенность в святости частной собственности для каждого американца. Одно дело – «Русский Фаберже», где есть чем поживиться. Другое дело – домишко, где отдыхает от трудов праведных добропорядочный гражданин, имеющий полное право пристрелить любого, кто нарушит покой посредством внезапного вторжения. Закон суров, но справедлив.