Русский транзит

С подачи Левы редкофамильные товарищи были в курсе наезда колумбийцев на «Русский Фаберже». Вот и осенились под них сработать. Быстро и топорно. По известному родному-отечественному принципу: чем дурней, тем верней. Дескать, американцы народ простой-незатейливый – и блюдо им надо приготовить попроще, без затей, (Не ведаю, как американцы, а ведь я съел! Еще, помнится, пошучивал насчет взрыва Останкино русофашистиком под личиной Хусейна! Эх, принцип Окама!..). А почему – Бояров? Ну-у, ясно.

Гриша-Миша-Леша – потомственные придурки. Не исключено, Бояров всю операцию спланировал. Значит, надо Боярова тоже… туда же. Но он – фигура более заметная, нежели безвестные Гриша-Миша-Леша. Опять же растрепал в своих, с позволения сказать, «транзитах» о… о чем только не растрепал. Хорошо бы – он как-нибудь сам того-этого. Например, к сеньору Вилланове его направить, а там… Печальная дата.

Оставался еще вопрос: кто расщедрился на целую обойму «узи» в мой адрес посреди Манхаттана? Колумбийцы? Или все-таки Контора, махнувшая рукой – семь бед, один ответ?

Лева на этот вопрос никак не мог ответить. Что не курсе, то не в курсе.

Ну и самый-самый последний вопрос: куда, собственно, Лева намылился? На Багамы?!

Вот тут-то Льва Михайловича замкнуло. Он снова онемел. Я еще в такси перестраивал свою психику с отрешенности на взвинченность. Отрешенность свою задачу выполнила, когда я увернулся-среагировал при автоматном огне из «каприза». А иначе бы не увернулся, не среагировал. А для вытрясания сведений из многострадального старикана необходима взвинченность, иначе ощущаешь себя гестапой на допросе.

Взвинтился от души. Искренне. А «томас» по-прежнему нос к носу с Перельманом. И с предохранителя снят. И я сам с предохранителя снят! Чуешь, Лев?!

Он чуял. Он боялся. Но своих товарищей (по партии?) он боялся больше. Тех самых, которые либо сюда должны заявиться, либо должны с нетерпением ожидать в условленном месте. В каком?! Куда-то ведь ты собрался, Лев?! Куда?!

Нет. Нем.

Боязливого многострадального еврея трудно запугать больше, чем он сам запуган уже на генном уровне. Но вот сколь бы он ни был хитер от природы, обмануть можно… можно попытаться. Попытка – не пытка.

Впрочем, моя попытка оказалась для Левы невыносимой пыткой. Не вынес, раскололся!

А что я сказал?! Я и сказал-то всего:

– Спасибо, Лева. Большое спасибо! – тон, правда, у меня был зловещ-щ-щ, хоть и спокоен, а потому еще более зло- вещ-щ-щ. – Ты сказал мне больше чем хотел. Я сейчас уйду. Ты останешься один. Оружие у тебя есть?

Он мелко закивал, по-лягушечьи задергал ногами. В первую секунду я не понял: вырваться надумал, что ли? Во вторую секунду понял: есть у Левы оружие, в ящичке того самого столика, на котором он распластан. Я сунул «томас» за пояс, выдвинул ящичек, задев-угодив краем по Левиному причинному месту. Лева издал коротенькое мычание, еще пуще задрыгался. Терпи, многострадальный ball of fire. Шарик в костре! Яйца в огне!

В ящичке – нержавейка- «дерринжер». Игрушка, модель «бэби». Калибр, смешно сказать, – 25. Но сгодится для…

– Так вот. Я сейчас уйду. Ты останешься один, – повторил я, сжимая в ладони игрушку- «дерринжер», и развил мысль – навсегда. Нет у меня гарантий, что ты не только мне, но и про меня не скажешь больше, чем хочешь. А потому… я тебе помогу. Ты сам, добровольно уйдешь из жизни, будучи не в силах сотрудничать с КГБ. Хочешь, намалюй записку, не хочешь – заставлять не стану. Должен тебя обрадовать: ФБР вполне осведомлено о твоих контактах с Конторой. Самоубийство отрицается Богом, но в миру признается благородным поступком. Вот и совершишь хоть единственный благородный поступок в жизни. Я… помогу. А то ручонки твои дрожат, промахнешься. Сейчас я выстрелю, отпечатки сотру, пистолетик вложу в ладошку. Ладушки? Кстати, ты куда предпочитаешь? Висок? Рот? Сердце?

Поверил Лева. Пискнул. Что? Поподробней, поподробней!

Встреча намечена у Льва Михайловича Перельмана.

Он очень боится этой встречи.

Он все оттягивал и оттягивал момент, хотя давно пора ехать.

Он уже от каждого звука с улицы вздрагивал – вдруг перерешили и сами за ним прибыли.

Они обещали, что это последняя встреча.

Он им должен кое-какие документы передать. Нет, не секретные, почему – секретные! Товарищ Смирнов распорядился: сдать все дела по «Русскому Фаберже» преемнику. А источника Буля перебрасывают на новый участок работы.

(Попер совдеп: сдать дела, участок работы, перебрасывают! Сколько ни пей, Лева, русским не станешь. Сколько ни крутись в бизнесе, Лева, американцем не станешь. Впрочем, лексикон подобострастно заимствован Левой у редкофамильного Степана Сергеевича).

– Адрес!!! – нагнал я жути. – Адрес!!!