«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

В октябре 1918 г. перестал существовать один из самых консервативных режимов Европы — Австро-Венгерская империя Габсбургов. На ее развалинах возник ряд самостоятельных государств: чехи и словаки объявили о создании Чехословацкого государства, которое сразу было признано державами Антанты и США; было образовано и Сербо-Хорвато-Словенское Королевство (впоследствии — Югославия). В начале ноября 1918 г. революцией была сметена и кайзеровская монархия в Германии. ВЦИК РСФСР, принявший постановление об аннулировании Брест-Литовского договора и последовавших за ним соглашений, не мог не учитывать этих событий, выразив надежду, что отныне отношения между народами России, Германии и бывшей Австро-Венгрии будут не только мирными отношениями. «Это будет союз трудящихся масс всех наций, — говорилось в постановлении ВЦИК от 13 ноября, — в их борьбе за создание и укрепление социалистического строя на развалинах строя милитаризма, империализма и экономического рабства»[486], т. е. в борьбе за победу социалистической революции в этих странах. Подтверждая свою принципиальную приверженность «праву трудящихся наций всех народов» на самоопределение, ВЦИК и советское правительство заявляли, что в основу истинного мира народов могли лечь только те принципы, которые соответствовали братским отношениям между трудящимися всех стран и наций и которые были провозглашены Октябрьской революцией и отстаивались русской делегацией в Бресте[487]. Таким образом, наблюдался полный возврат к «добрестовскому» видению мира кремлевским руководством, с его заостренно «классово-пролетарским» подходом ко всем явлениям международной жизни и фетишизацией идеи «мировой революции». Все это дало основание Л. Н. Нежинскому полагать, что «осенью 1918 г. отрезвляющее действие Бреста полностью прекратилось. Эйфория, вызванная революцией в Германии и Австро-Венгрии, превалировала в сознании кремлевских лидеров над всеми другими чувствами и политическими соображениями»[488].

Как известно, «пролетарского переворота» в Германии не произошло. К власти там пришли силы, считавшие необходимым вести страну по буржуазно-демократическому пути. Перед Советской Россией вставал вопрос о поиске новых методов существования советского государства на международной арене, и прежде всего о быстрейшем формировании мирных условий для восстановления разрушенной войной экономики и разрешения основных проблем государственного устройства России[489].

В АВП РФ содержатся материалы по вопросам, касающимся уничтожения Брест-Литовского договора и последующих соглашений, в частности, сообщение бывшего банкира, финансиста Б. А. Каменки от 18 декабря 1918 г.[490] В нем утверждалось, что в период между заключением договоров и их уничтожением последовало частичное их выполнение в ущерб государственным и частным интересам России; ущерб подлежал возмещению. Союзники даже в акт перемирия включили особый пункт о возврате 320 млн рублей, которые большевистское правительство в исполнение заключенных соглашений поторопилось отправить в Берлин из золотого запаса Государственного Банка (в тот момент оно хранилось уже в кладовых Банк де Франс), но золото составляло лишь одну треть всех вывезенных ценностей. «Вторая треть состояла из 320 миллионов кредитных билетов старых купюр, так называемых романовских, рассчитанных по 110 марок за 100 рублей и составлявших следовательно 352 млн германских марок. Этот курс совершенно не соответствовал существовавшим в то время в Скандинавии валютным курсам, и применение его немцами могло быть объяснено лишь тем, что в основу расчета был положен полный золотой паритет в 39 эр за 100 марок, а не действительный биржевой курс в 56–58. При таких условиях немцы получили золотом эквивалент 320 млн кредитных рублей, почему золотом же должны быть возвращены России и 352 млн марок»[491]. Третья часть отправленных в Германию ценностей состояла из мануфактурных товаров и хлопка, которые под видом реквизиции и конфискации были предварительно отобраны большевиками у русских, главным образом московских коммерсантов и фабрикантов. Стоимость этих товаров значительно превышала стоимость каждой из двух других предыдущих статей, так как товары отдавались немцам по произвольно-дружеской расценке, во всяком случае, значительно ниже цен на русских рынках, получив взамен, вероятно, различные льготы. Товары эти подлежали возвращению натурой, так как фабрикам был нужен хлопок, а населению — мануфактурные товары. Таким образом, вследствие уничтожения Брест-Литовского договора и последующих соглашений, «за полученные немцами кредитные рубли и товары, подлежащие возврату, Германия должна была уплатить Русскому государству и другим пострадавшим свыше 700 млн марок золотом, независимо от возвращенных уже 320 млн рублей»[492]. Однако установить наименование и количество вывезенных товаров не представлялось возможным из-за отсутствия каких-либо данных, которые предлагалось затребовать от самих немцев.