«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Через два дня после подписания перемирия министр иностранных дел Великобритании А. Бальфур провел совещание с ведущими дипломатами и военными по «русскому вопросу», на котором получило поддержку предложение об активной политике на территории России от Мурманска до Кавказа. В «оппозиции» Бальфуру оказались А. Мильнер и Дж. Керзон, считавшие необходимым перенести центр тяжести британских усилий с Балтики на южное направление. Военный кабинет Великобритании пришел к решению «сохранить прежнюю дислокацию войск в Северной России и Сибири, осуществить меры по закреплению в своих руках железной дороги Баку — Батуми, оказать материальную и техническую помощь Добровольческой армии А. И. Деникина, признать в качестве представляющего Россию правительство адмирала А. В. Колчака в Омске, занять Красноводск и расширить британскую зону влияния на территории между Доном и Волгой»[526]. Лондон признал независимость Финляндии и прибалтийских государств, стал подталкивать закавказские новоформирования к самоутверждению.

10 декабря 1918 г. Ллойд Джордж выступил инициатором дискуссии по «русскому вопросу». Руководители Военного министерства Великобритании лорд А. Мильнер и сэр Генри Уилсон ратовали за интенсификацию военных действий в Мурманске и других ключевых подходах к России. Бальфур говорил о необходимости поддержать любое правительство в странах-лимитрофах, утвердившееся с английской помощью. В конечном счете британский и французский военные министры, У. Черчилль и А. Лефевр, пришли к выводу, что отныне главная угроза западной цивилизации не германский милитаризм, а русский большевизм. Опасаясь определенного сближения России и Германии (что стало бы геополитической угрозой Западу), страны Антанты видели выход в их столкновении.

16 ноября 1918 г. первая британская эскадра вошла в Черное море. Через несколько дней из базы в Новороссийске они совершили выход в Баку и заняли железнодорожную линию Баку — Батуми. В декабре 1918 г. английские крейсера вошли в гавани Мемеля, Либавы, Риги и Ревеля. Они должны были укрепить антибольшевистские позиции населения и защитить интересы Англии на Балтике. На прибалтийских территориях Лондон поддерживал добровольческий германский «Свободный корпус». Англичане вместе с немцами тщетно пытались остановить продвижение советских войск, которые 3 января 1919 г. вошли в Ригу, а 5-го — в Вильнюс. Красная армия одерживала победы и на юге.

В начале 1919 г. стало очевидно: расчет на то, что союзные силы как организующий фактор и источник материальной и духовной поддержки всех недовольных политикой большевиков с целью их свержения, не оправдался. А между тем, в России в конце 1918 г. находилось около 180 тыс. солдат Антанты, в то время как силы Белого движения в лучшие времена не превышали 400–500 тыс. человек[527]. Но первые во многом оставались сторонними наблюдателями русской кровавой драмы.

Понимая, что тенденцию вывода войск союзников с территории России не переломить, из белого лагеря все чаще слышалось: «Уходите, но денег и оружие дайте!». Однако поставки оружия и снаряжения шли «со скрипом», количество его было недостаточно, а качество оставляло желать лучшего; кредиты были весьма ограничены. Естественной альтернативой силовому решению «русского вопроса» западные политики видели в диалоге с большевиками. Проведенный ими социальный эксперимент хоть и вызывал на Западе полное неприятие, но железная воля большевистского руководства, его политика в земельном вопросе, поддержанная крестьянством, и, конечно, победы Красной армии вызывали невольное уважение даже у врагов. Постепенно в Европе складывалось представление о возраставшей народной поддержке Ленина и его соратников. Следствием стали предложенная В. Вильсоном и Д. Ллойд Джорджем конференция на Принцевых островах в январе — феврале 1919 г. и секретная миссия члена американской делегации в Париже У. Буллита в Москву месяц спустя.

Союзники и Белое движение

После военного разгрома Германии страны Антанты увеличили помощь антибольшевистским силам и расширили интервенцию в Россию. Британские и французские десанты высадились в Баку, Батуме и Новороссийске, а французские — в Одессе и Севастополе. Однако четких очертаний курс на свержение большевиков военной силой в среде руководителей держав Согласия не обрел. Франция занимала в этом вопросе более жесткую позицию, Великобритания проявляла осторожность, подчеркивая категорическую невозможность оккупации и завоевания России. Сдержанно вели себя и Соединенные Штаты. Интервенция была скорее средством напугать большевиков и заставить их вести переговоры на условиях Антанты, чем инструментом изменения политического строя, который к тому же не заявил о себе ничем особенным, кроме безоговорочного желания удержать власть даже ценой огромных территориальных потерь и унижения (Брест-Литовский мир)[528].