«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

25 ноября 1918 г. министру иностранных дел Германии была послана радиотелеграмма Г. В. Чичерина, в которой говорилось, что в ответ на радиотелеграмму от 21 ноября, в которой содержалось обращение Германского правительства с вопросом, признает ли Русское правительство нынешнее Германское правительство и согласно ли оно дать обязательство, что будет воздерживаться от всякого воздействия на германское население с целью образования в Германии другого правительства, «Народный Комиссариат по Иностранным Делам указывает, что многократные предложения Русского правительства о восстановлении нормальных отношений между Россией и Германией сами по себе уже предполагают признание нынешнего Германского правительства со стороны Русского»[514]. Что же касалось воздействия на германское население, то по мнению Русского Правительства, «гораздо более соответствовало бы достоинству обоих правительств и тем демократическим принципам, которые выставляет Германское правительство, если бы обе стороны не налагали никаких ограничений на заявления и сообщения другой стороны, и что Русское правительство нисколько не возражало бы, если бы в каких-либо радиотелеграммах Германского правительства защищались взгляды и интересы правых эсеров и меньшевиков». Правительство России, как сообщалось далее, было бы даже готово публиковать эти радиотелеграммы в своих официальных изданиях и если бы того пожелало Германское правительство, даже два раза. Хотя Русское правительство нашло бы гораздо более желательным исключить пункт об отказе от воздействия на население (тем более, что это было лишь повторение ст. 2 Брестского договора), тем не менее оно заявило, что если требование является предпосылкой, без которой Германское правительство не согласится на восстановление нормальных отношений с Россией, то Русское правительство готово принять даже это требование[515]. В связи с тем, что все выставленные Германским правительством условия для восстановления нормальных отношений с Россией таким образом удовлетворены, Народный Комиссариат просил Германское правительство указать день, когда русский полномочный представитель Иоффе и персонал полпредства могли бы вернуться в Берлин, а также распорядиться, чтобы русское дипломатическое представительство в Вене и русские дипломатические курьеры могли бы свободно проезжать по территории Германии[516].

В заявлении Германскому правительству по поводу выполнения Брестского договора[517] Чичерин напомнил, что еще 10 ноября 1918 г. в обращении ко всем рабочим, солдатам и матросам Германии, а затем 12 ноября в обращении к Совету Народных Уполномоченных Германии Советское правительство настаивало на немедленном возвращении российского полномочного представительства в Берлин и восстановлении нормальных отношений между обеими странами. 14 ноября в обращении ко всем Совдепам Германии нарком настойчиво подчеркивал необходимость восстановления дипломатических отношений между обеими странами. 15 ноября состоялся разговор Чичерина и К. Б. Радека по прямому проводу с референтом по внешней политике Совета Народных Уполномоченных Германии Гуго Гаазе. 16 ноября Чичерин сообщил статс-секретарю доктору Зольфу, что все препятствия для отъезда в Германию бывших германских генеральных консулов из России устранены, и поэтому, согласно официальным германским заявлениям, ничто не препятствовало возвращению российского полномочного представительства в Берлин. Упоминалась и изложенная выше телеграмма от 25 ноября. Однако советские предложения о возобновлении двусторонних отношений остались без ответа.