«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Свою главную задачу Коминтерн видел в том, чтобы опрокинуть буржуазный миропорядок «и воздвигнуть на его месте здание социалистического строя»[638]. В дальнейшем Коминтерн стал действенным инструментом Москвы в ее влиянии на интернациональное коммунистическое движение. Состоявшийся в том же месяце VIII съезд партии принял новую Программу и специальную резолюцию, в которой всецело присоединился к платформе Коминтерна. Л. Н. Нежинский пришел к заключению, что «параллельно с образованием Коминтерна начался процесс, на долгие годы ставший составной частью международной деятельности советского государства, — не рекламируемое, но осуществляемое в нараставших объемах бесконтрольное выделение большевистской верхушкой значительных материальных средств Исполкому Коминтерна на организацию революционных выступлений в других странах»[639]. Так, 26 марта 1919 г. председатель Исполкома Коминтерна (ИККИ) Г. Е. Зиновьев сообщил на заседании Исполкома о решении ЦК РКП (б) выделить Коминтерну 1 млн руб. для покрытия его нужд[640]. Однако этих денег оказалось недостаточно и сумма, выделяемая на нужды Коминтерна, была увеличена, в том числе и за счет экспроприированных у российской буржуазии и аристократии драгоценностей. Как писал Нежинский, «с самого начала вся организационная структура Коминтерна была взята на полное финансовое обеспечение ЦК РКП (б) (т. е. фактически за счет государственных средств Советской России), вплоть до того, что все годовые расходные сметы Коминтерна рассматривались и утверждались на заседаниях Политбюро ЦК»[641].

Большую роль в функционировании всего государственного механизма выработки и принятия главных внешнеполитических решений страны сыграло создание на VIII съезде РКП (б) в марте 1919 г. Политбюро ЦК. Без его санкции не принималось ни одного важного решения в области как внутренней, так и внешней политики. Несмотря на то, что внешнеполитические вопросы занимали немало внимания Политбюро, ни Чичерина, ни его ближайших коллег в его составе не было. Более того, не возникло даже мысли об их «приближении» к Политбюро, поскольку в среде высшей партийной верхушки они не считались, по разным причинам, «стопроцентными большевиками»[642]. Конечно, Чичерина или его заместителей приглашали на те заседания Политбюро, на которых обсуждались вопросы внешней политики, но при вынесении окончательного решения их мнение учитывали далеко не всегда. Тем не менее Чичерин и все сотрудники НКИД вынуждены были подчиняться всем исходившим из Политбюро указаниям.

Четкой картины происходившего в России в то время на Западе не было. В России между тем шли кровавые бои Гражданской войны, охватившей огромную территорию. 3 марта 1919 г. начали наступление на отряды Красной армии немецкие «свободные корпуса» под командованием генерала Р. фон дер Гольца, в течение десяти дней захватившие Латвию и Литву. Советская Россия в результате создания немцами так называемого германского оборонительно-наступательного «вала» в Восточной Европе (протянувшегося от Литвы на Гродно, далее на Брест-Литовск и на Ковель, затем от Карпат почти до Киева) оказалась полностью изолированной от Запада.

В Европе в насыщенном событиями марте 1919 г. произошло провозглашение Венгерской и Баварской советских республик. Но для их поддержки необходимой по численности армии в Советской России не оказалось: все силы были брошены на борьбу с внутренними врагами на фронтах Гражданской войны. Поэтому в противовес Троцкому и его сторонникам в большевистских «верхах» возникла группа, которая, не отказываясь открыто от лозунгов революционной войны, все же считала, что война за пределами России не является делом ближайшего будущего, поскольку массовую армию можно и нужно создать, включая в нее крестьян-середняков, пока еще не воспринявших эту идею[643]. Позднее, 5 августа 1919 г., после падения Венгерской советской республики, Троцкий направил в ЦК секретный меморандум, в котором ставил вопрос о необходимости переориентировать внешнюю революционную активность Советской России на Восток, поскольку, по его мнению, большие события на Западе могут грянуть нескоро, так как «инкубационный подготовительный период революции на Западе может длиться еще весьма значительное время». Учитывая изменившуюся международную ситуацию и полагая, что на азиатских полях мировой политики Красная армия является несравненно более значительной силой, чем на полях политики европейской, он призывал партийно-государственное руководство республики «стать лицом к Востоку», ибо «дорога на Индию может оказаться для нас в данный момент более проходимой и более короткой, чем дорога в Советскую Венгрию», поэтому необходимо поддержать план «создания конного корпуса (30–40 тыс. всадников) с расчетом бросить его на Индию», который, по его словам, предложил «один серьезный военный работник»[644].