«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

О политическом значении отъезда дипломатов Г. В. Чичерин сказал, что он не может категорически заявить, что на политике Российской Советской Республики, «целиком построенной на строго принципиальных основаниях и далекой от дипломатических комбинаций обоих воюющих лагерей» этот факт нисколько не отразится; однако советское правительство глубоко сожалеет об отъезде вологодских дипломатов из пределов России, они предпочли ехать в Архангельск, «который может быть рассматриваем только как этап для отъезда из России». Однако, решительно протестуя против вторжения англо-французских войск на советскую территорию и против политической поддержки чехословацкому мятежу, советское правительство даже при этих условиях, подчеркнул Чичерин, не желало разрыва с ними дипломатических отношений и надеялось, что отъезд вологодских дипломатов не будет в таком смысле истолкован[331].

Согласно международному праву отъезд послов символизирует прерывание дипломатических отношений и прекращение состояния мира. Исходя из этого, можно считать, что союзники вступили во враждебные отношения с Россией 25 июля 1918 г. Но объявления войны не последовало, более того, после отъезда послов американский генеральный консул посетил НКИД и от имени находившихся в Москве союзных консулов заявил, что нет основания предполагать, что политическое положение серьезно затронуто отъездом послов из Вологды. Тем не менее, с 25 июля 1918 г. Россия оказалась в своеобразном юридическом положении по отношению к союзникам: начались военные действия без войны.

29 июля из Архангельска дипломатические представители выехали в Кандалакшу, а 9 августа вернулись туда после высадки союзных войск. Часть дипломатов выехала из России в конце 1918 г., английское и французское посольства оставались в Архангельске вплоть до эвакуации войск Антанты в сентябре 1919 г.

Советская Россия и Германия

6 июля 1918 г. был убит посол Германии В. фон Мирбах. Результатами убийства во внутренней жизни Советов стала ликвидация политического союза большевиков и левых эсеров и утверждение однопартийной диктатуры. Зарубежная пресса живо отозвалась на эти события, хотя до известной степени и была поставлена ими в тупик. Весьма обеспокоено было советское Полпредство в Берлине. Оно обращалось в НКИД, советуя его руководству не предпринимать шагов, которые сделали бы уязвимыми советских представителей. Жесткие меры против левой социалистической партии могли вызвать возражения среди европейских социалистических партий. В связи с этим член президиума ВСНХ Г. Я. Сокольников предупреждал Г. В. Чичерина против принятия большевиками в отношении руководства левых эсеров «излишних» репрессий: «С точки зрения международных] отношений в этом нет ни малейшей надобности!»[332] Не собиралось порывать отношений с большевистским правительством и правительство Германии.

Барон Карл фон Ботмер, представитель Верховного главнокомандования, и другие члены немецкой дипломатической миссии после убийства фон Мирбаха были крайне обеспокоены тем, что рейхсканцлер и министерство иностранных дел Германии, «дабы не разрушить карточный домик так называемых хороших отношений с Россией, не займут по делу 6 июля той позиции, которая необходима для поддержания нашего авторитета и которая вместе с тем укрепила бы наши позиции в Москве»[333]. Дипломат предлагал использовать это трагическое событие, чтобы выйти из той «неприятной ситуации», в которую зашли германские отношения «с правительством кровавого террора». Действия настроенных против Германии сил, за которыми, по мнению барона, явно стояли силы Антанты (Ботмер считал их, по крайней мере, в моральном отношении, участниками убийства), не встретили никакого противодействия со стороны Ленина, Троцкого и товарищей. «Если правительство хотя бы внешне, с учетом настроения масс, придерживалось мирной политики, то, с другой стороны, травля против кайзеровской Германии была ей на руку, тем более, что и в его рядах были противники Брестского мира»[334]. Терпимость большевистских лидеров была вполне объяснима: немцы занимали Украину и намеревались продвинуться дальше на восток. Если, как считал Ботмер, отделение Курляндии, Литвы и Финляндии Россия может вынести, то готовности поступиться Эстонией и Латвией, имеющих выход в Балтийское море и контроль над морским выходом из Петрограда, у нее нет.