«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

На Вильгельмштрассе дипломатов из Москвы не услышали. «Дома, — сожалел Ботмер, — нас либо не могут, либо не хотят понять… большевистские диктаторы торжествуют, российская буржуазия недоумевает… мы же чувствуем подавленность, поскольку не в состоянии с гордостью представлять великую державу»[335]. Берлин отклонил идею отмежевания от правительства большевиков. Однако, по признанию дипломата, чисто по-человечески члены германской миссии не сожалели о том, что им пришлось остаться в России: «жизнь здесь столь же приятна, как и интересна, требование о допуске батальона, конечно же, не поддержано, так как русские считают, что это несовместимо с их авторитетом. В качестве компромисса Россия разрешила допустить для охраны 300 человек в гражданском и пообещала охрану из 1000 красногвардейцев, которых военный атташе может выбрать из имеющихся частей»[336]. Это требование не было выполнено и в конце июля: не хватало войсковых частей из-за нестабильности обстановки во многих регионах, войны с чехословаками, близким к военным отношениям с Антантой в Мурманской и Архангельской областях[337].

14 июля дипломатический представитель Германии Рицлер вручил наркоминделу Чичерину текст полученной из Берлина ноты с требованием ввести в Москву для охраны германского посольства батальон войск германской армии. На требование немцев Ленин не мог смотреть иначе, как на подготовку к свержению Германией своего правительства. По мнению Фельштинского, отклонение германских условий было в то время необходимо для утверждения Лениным власти[338]. 15 июля Чичерин передал Рицлеру две ноты, категорически отклонявшие ультиматум о вводе в Москву батальона германских войск[339], указав, что никакая иностранная миссия в России не имеет и не может иметь отрядов из своих собственных армий для охраны, так как Россия не желает быть низведенной до уровня колониальной страны. Германия вынуждена была отказаться от своих притязаний, однако в немецких газетах, в частности в «Кройц Цайтунг» (Kreuz Zeitung) 19 июля 1918 г. появилось сообщение о том, что советское правительство, отклонив предложение прислать батальон немецких солдат в Москву для охраны посольства, согласилось на применение для этой цели несколько сот немецких военнослужащих в штатском.

16 июля российский полномочный представитель А. А. Иоффе заявил германскому правительству, что его правительство берет на себя гарантии защиты германской миссии включительно до доведения охраны до 1000 самых надежных людей и до разрешения увеличить число немецкой прислуги и разрешить ей иметь оружие, но что на пожелание правительства Германии относительно ввода батальона в Москву оно ни в коем случае согласиться не может. В ответ ему было официально заявлено, что Германия войны с Россией ни в коем случае не желает, что Русское Правительство не должно так смотреть на пожелание Германского Правительства, что предложение Иоффе принимается и что немедленно постараются добиться у военного командования отказа от требования относительно батальона[340].

28 июля 1918 г. в Москву в особняк в Денежном переулке прибыл новый германский посол Карл Гельферих, приступивший к переговорам о заключении новых советско-германских соглашений. После полученного 31 июля известия из Киева об убийстве левым эсером генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна в германское посольство почти ежедневно поступали сообщения о готовящихся на посла покушениях. И когда позднее Гельферих сообщил Чичерину о планах перевести посольство в Петроград, где находились все посланники и представители нейтральных стран, нарком ответил согласием[341].

Из записки Иоффе наркому Чичерину 8 августа 1918 г.: «Гельферих телеграфировал, что из совершенно точных и верных источников узнал о готовящихся покушениях на него и др[угих] членов посольства, поэтому считает необходимым переезд всего посольства в Петроград. Вы будто ответили ему, что безопасность в Петрограде меньше, чем в Москве, поэтому ему отсюда предложили переехать с посольством за демаркационную линию и самому приехать в Берлин для переговоров. Здесь заявляют, что Гельфериха знают за мужественного спокойного человека и раз он заявляет о необходимости переезда посольства, то не считают возможным возражать. Вам будет передана нота, в которой будет заявлено в самых любезных тонах, что ввиду готовящихся покушений, которых не может предотвратить ни одно правительство, во избежание долженствующего появиться после нового покушения ухудшения отношений Германия считает себя вынужденной на время перевести свое посольство за демаркационную линию. Это мол нисколько не повлияет на дружественные отношения России и Германии и может иметь своим последствием только еще более перенесение дел в Берлин»[342].