Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке

Цусимское сражение стало последним в череде побед Японии на суше и на море в войне, которая стоила ей 1,7 миллиарда иен, в которой принимали участие более миллиона солдат и матросов, 80 000 из которых погибли [Partner 2007:179]. В результате войны оказался мобилизован экономический потенциал деревень, усилился японский национализм, а всеобщая военная служба сыграла роль в единении населения[120]. Война началась на территории Китая при нападении на Порт-Артур, а закончилась подписанием мирного договора в США. В то время как Япония одержала много побед, которые стали широко известны и изображались на гравюрах для широкой общественности [Ulak 2005: 386], единственным ее поражением стало само заключение мира[121]. Несмотря на растущий страх перед «желтой опасностью» в Азии[122], Япония наконец была признана великой восточноазиатской державой [Dickenson 2005: 523–524]. В самой Японии с победой усилились националистические чувства, в том числе произошло возвышение святилища Ясукини в Токио. Однако в течение нескольких лет после войны появилась также тенденция к интернационализации[123]. Неверно будет утверждать, что японское общество единодушно поддерживало войну. Японские социалисты, хотя и составляли меньшинство, использовали свое издание «Хэймин синбун» для критики войны и выражения симпатии русскому народу[124]. Однако за их деятельностью внимательно следила полиция, а затем эту газету запретили как следствие объявления военного положения после Хибийских беспорядков в 1905 году [Kublin 1950: 331; Shimazu 2008: 38].

Беспорядки начались после подписания Портсмутского мирного договора, поскольку многие японцы были недовольны тем, что Россию не вынудили выплачивать контрибуцию, и считали постыдным получение в качестве военного трофея Сахалина, в частности потому, что в войне погибло более 80 000 японцев. По сравнению с Японо-китайской войной десятилетием ранее, после которой японское правительство получило и контрибуцию, и территории, новый мирный договор был воспринят как неуважение к справедливым требованиям Японии [Kowner 2007 г: 22–23]. Беспорядки были подавлены, но осадок остался. После войны ее героев чествовали как живые примеры японского превосходства, а Русско-японская война послужила «причиной и поводом к возникновению нового национального представления о себе» [Kowner 2007 г: 38], который транслировался в популярных романах и СМИ [Ragsdale 1998: 229]. В результате получения успешного военного опыта также возник запрос на дальнейшую милитаризацию и началось соперничество между армией и флотом за влияние при реализации последующих экспансионистских планов, вплоть до начала Второй мировой войны в Азии в 1937 году [Dickinson 2005: 543; Schencking 2005: 566].

Война оказала большое влияние на Азию. Китай начал отправлять студентов в Японию, даже несмотря на то, что в среде китайской интеллигенции не все рассматривали победу в войне как успех Азии, в частности потому, что Япония быстро установила свой порядок в регионе вместо западного. Корея определенно стала жертвой Русско-японской войны, поскольку события 1904–1905 годов завершились окончательной аннексией страны Японией в 1910 году [Podoler, Robinson 2007; Schiffrin 2007][125]. Однако в других колониях после войны появилась надежда на модернизацию, укрепление и независимость в будущем [Marks 2005]. Победа Японии проложила путь для радикальных революционных движений во Вьетнаме [Shichor 2007:211–213] и стимулировала развитие националистических движений в Юго-Восточной Азии, например на Филиппинах [Rodell 2005: 636–643]. Сунь Ятсен (1858–1925) следующим образом описал чувства многих людей в Азии, наблюдавших победу Японии:

Когда Япония начинала реформы, это была очень слабая страна <…>. А теперь Япония – одна из сильнейших держав в мире. Ее народ избавился от старых предрассудков, выучил уроки Запада, реформировал государственное управление, создал армию и флот, организовал финансовую систему – и все это за пятьдесят лет. <…> Следовательно, если мы возьмем за основу эти стандарты и взаимосвязи, Китай сможет стать могущественным государством [Sun 1953:65].