Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

В то же время в европейской университетской среде (а некоторые профессора преподавали и в Кракове, где училось много литовцев, и в ряде университетов Европы учились поляки) в XV в. формировался образ Польши-Сарматии, страны сурового климата и монотонного пейзажа, покрытой лесами. Этот образ где-то перекликался с образом Литвы. Который создавался Орденом[637].

Итальянец Джулио Помпино, путешествовавший в 70-е гг. XV в. по Польше и Руси, писал о них как о странах сарматов и скифов, где самыми распространенными были русский и литовский языки. Другой ученый, Конрад Цельсис, в конце XV в. написал о Польше: «Где варварский свой край населяет простой народ, где по замерзшим водам морей пробегает сарматский поселянин» в поисках янтаря[638].

В противовес этим «сарматским» сюжетам в Польше и Литве XV – первой четверти XVI в. создается собственная сарматская теория. История происхождения «сарматизма» в Польше подробно разработана в современной польской историографии, где отмечен объем таких сюжетов в литературе, начиная с Яна Длугоша, и эволюция самой идеи на протяжении XV–XV вв.[639]

В хронике Длугоша как бы смешивается библейский сюжет о расселении и происхождении народов, распространенный в средние века в славянском мире, присущий и русским летописям, с идеями, близкими Возрождению, связанными с античной культурой. Длугош много внимания уделил сарматам и скифам: он описал границы их владений, отношения с соседними народами, войны с римскими императорами. Длугош считал сарматов, живших на севере Европы, общими предками поляков и русских и полагал, что такое происхождение придает им древность. Скифы у Длугоша – отрицательный образ коварного народа.

К идеям средневековья, восходящим к этногенетическим славянским преданиям, надо отнести его мысль, что Европа заселена потомками сына Ноя – Афета, а на берегах Северного (Сарматского) моря жили сарматы и поляки. И тут же в тексте Длугоша дань традициям Возрождения: сарматы происходят от первого сына Гомера – Асцена, а это генеалогически связывает их с греками.

Как видно, у Длугоша соединяются две концепции: происхождения славян от сына Ноя и сарматская. Издавна присущей славянству следует считать идею о происхождении славян от Афета; она встречается и в ранних русских летописях, польских и чешских хрониках. Напомним, что ранние упоминания о сарматах-славянах принадлежит французским и германским хронистам.

В середине XV в. Эней Сильвио Пикколомини, известный гуманист, ученый и дипломат, будущий папа Римский, посетил в качестве легата Империю. А позднее, уже став кардиналом, написал историю Богемии (1458 г., опубликована в 1475 г.). Итальянского гуманиста просто возмутила идея чешских хронистов о происхождении своего народа от сына Ноя и появлении чешского языка после разрушения Вавилонской башни – идея, общая для ранних славянских авторов. У других европейских народов предания об их происхождении были связаны с античной традицией, и славяне оказывались древнейшим населением Европы. Пикколомини, возмущенный такой легендой, начал свою Историю Богемии с одного из братьев Леха – основателя Польши – с Чеха, от которого пошли чехи[640].

Классической работой XVI в., где разработана сарматская теория, принято считать «Трактат о двух Сарматиях» Матвея Меховского. Научной и педагогической деятельности этого польского ученого посвящена обширная литература. «Трактат о двух Сарматиях» впервые был опубликован в Кракове в 1517 г.; обычно он оценивается как историко-географическое и этнографическое произведение. Русские источники Меховского указаны Ю. А. Лимоновым[641]. Первая часть Трактата посвящена описанию Азиатской Сарматии (жизнь татар, их предшественников в Азии вандалов, готов и др., история турок), вторая – Европейской Сарматии (Россия, Литва, Самогития). Как предполагает большинство исследователей, основные сведения для своего произведения Меховский черпал у Длугоша и античных авторов.

Не разбирая всех аспектов информативности трактата и его идейной направленности, отметим, что он был, как писал С. А. Аннинский, обращен к европейскому читателю, его автор стремился познакомить этого читателя с малоизвестными народами Восточной Европы и Азии. Трактат был написан в те времена, когда Литва и Польша, как и Россия, страдали от набегов татар, а в Европе существовала постоянная угроза войны с Турцией. Поэтому разделы Трактата, посвященные происхождению и истории этих народов (Азиатская Сарматия), имели историко-политическое значение.

При описании Литвы Меховский говорит о происхождении литовцев «некие италийцы, оставив Италию из-за несогласия с римлянами, пришли в землю Литовскую», то есть повторяет легенду литовских хроник. Далее упомянут и Витен (Витенен), вождь литовцев. Который поднял восстание против русских и стал князем «своих соотечественников»[642]. С именем Витеня у Меховского связано не происхождение династии литовских князей. А один из эпизодов истории Литвы.