Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

Другим важным явлением, повлиявшим на ход и результаты Ливонской войны, было усиление политической роли Польши в Восточной Европе и ее прямое вмешательство в русско-литовский спор. Используя неудачи Великого княжества в войне с Россией, польские феодалы на знаменитом Люблинском сейме (1569 г.) заставили литовских магнатов согласиться на превращение династической унии, существовавшей между Польшей и Великим княжеством Литовским, в унию реальную. Оба государства слились в единый государственный организм — Речь Посполитую, в котором руководящая роль принадлежала польским феодалам. Одновременно украинские воеводства Великого княжества вошли в состав Польши, и на Днепре она стала непосредственным соседом Русского государства. Люблинская уния в еще большей степени, чем вступление Швеции в Ливонскую войну, изменяла соотношение сил в Восточной Европе в сторону, неблагоприятную для России. Теперь Русскому государству предстояло вести борьбу за Прибалтику и за освобождение белорусских и украинских земель с двумя крупными европейскими державами. Эту борьбу Россия не могла в тот момент решить в свою пользу, ибо в стране уже начались обострения внутриполитической борьбы и экономический «кризис» 60–70-х годов ХVI в.

Изменение в соотношении сил, наступившее с Люблинской унией, явилось своеобразной материальной предпосылкой для формирования внешнеполитической программы Речи Посполитой па Востоке. Эта новая программа заметно отличалась от внешнеполитических концепций времен самостоятельного существования Великого княжества. Игравшие руководящую роль в Речи Посполитой польские феодалы, солидаризировавшиеся с литовскими притязаниями, выдвинули в качестве конечной цели восточной политики Речи Посполитой включение всей России в состав Польско-Литовского государства.

Притязания на господство в прибалтийском регионе находились в полном соответствии с этой конечной целью. Речь Посполитая включила эти притязания в свою внешнеполитическую программу и, когда представились для этого благоприятные условия, начала наступление на позиции России па Балтике.

Итоги этого столкновения, совпавшего по времени с повой вспышкой военных действий между Россией и Швецией, общеизвестны. Россия утратила позиции в Прибалтике, и территория, входившая когда-то в состав Ливонского ордена, оказалась поделенной между ее противниками. Швеции досталась северная часть Эстонии с Таллином и Нарвой, а остальные владения ордена отошли к Речи Посполитой[10].

Тем не менее правительства всех трех держав — главных участниц Ливонской войны — были не удовлетворены ее итогами. Швеция, добившаяся больших успехов и достигшая своей главной цели — установления своего господства на путях, ведущих из России на Балтику, испытывала известное недовольство в связи с тем, что ей не удалось занять Карелию и что часть русского экспорта продолжает вывозиться на Запад через Белое море в обход шведских таможенных застав[11].

Польско-литовские феодалы, овладев устьем Западной Двины, получили свободный выход на Балтику для земель Великого княжества. Несомненно, они также были удовлетворены тем, что их главный враг — Россия — не сумела завоевать себе свободного выхода к Балтийскому морю. Однако Речи Посполитой не удалось добиться установления контроля над внешней торговлей России и получить в свое распоряжение мощный источник давления на нее. Главные пути из России в Европу оказались под контролем Швеции. Отобрать эти земли у Швеции и включить их в состав своего государства стало в этих условиях важной задачей внешней политики Речи Посполитой.

Наиболее веские причины для недовольства были у России. Торговые пути из России на Запад, по-прежнему, находились под контролем враждебных России государств, имевших полную возможность ограничивать и эксплуатировать в свою пользу развивающиеся экономические связи между Россией и Западной Европой, ущемляя при этом русские интересы. Поскольку главные пути из России на Запад были захвачены шведами, Швеция стала основным противником России на пути к Балтийскому морю.

Таким образом, на первый план по окончании Ливонской войны выдвинулся вопрос о судьбе занятой Швецией Северной Эстонии. Россия добивалась возвращения потерянных ею земель (прежде всего Нарвы). Одновременно на них претендовала Речь Посполитая. Положение осложнялось тем, что борьба за Северную Эстонию должна была протекать в условиях, когда спор между Россией и Речью Посполитой за белорусские и украинские земли оставался нерешенным. Это с самого начала сильно ограничивало свободу действий обеих восточноевропейских держав по отношению к Швеции. Речь Посполитая должна была считаться с тем, что Швеция может стать ее возможным союзником в будущем конфликте с Россией. Россия в свою очередь не могла решительно выступить против Швеции, опасаясь, что это приведет к ее сближению с Речью Посполитой и к войне на два фронта. В таких условиях крайне возрастала роль дипломатии.