Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

В сложившихся условиях понятны и интерес Христиана IV к русско-шведским отношениям, и его готовность заключить соглашение с Россией, обнаружившиеся в ходе русско-датских переговоров. В речи, произнесенной, по-видимому, уже на первом приеме у Христиана IV, русские послы Ржевский и Дмитриев заявили, что их государь хочет с «Хрестьянусом королем быти в приятельской любви и в суседственной дружбе, и в докончанье, и в добром согласье»[501]. Затем, по-видимому, со стороны русских послов последовало и более конкретное предложение скрепить «докончание» между государствами родственными узами. С этого момента переговоры пошли быстро. Уже 10 декабря брат короля Ганс, герцог шлезвиг-голштинский, особым письмом уполномочил Христиана IV вести от его имени переговоры с русскими послами. 18 декабря датирован текст соглашения по этому вопросу между Гансом и Христианом IV[502]. К 20 декабря вопрос о браке между герцогом Гансом и дочерью Бориса Годунова Ксенией был решен окончательно, установлен был и срок приезда жениха в Россию— май 1602 г. 20 декабря русские послы подписали текст условий брачного контракта[503]. Согласно договору, новобрачным был выделен специальный удел — «великое княжество Тверское» (без Твери) и Важская земля. В нарушение своих обычно очень строго соблюдавшихся вероисповедных принципов русское правительство разрешало герцогу Гансу поставить на своем дворе в Москве церковь «по датской вере» и такую же церковь «для своего приезду» — в Твери. Такое отступление лишний раз подчеркивает заинтересованность русского правительства в заключении соглашения с Данией. Не меньшую заинтересованность проявил и Христиан IV, что видно по самой быстроте ведения переговоров. Для датского короля союз с Россией был крупным приобретением в борьбе с миролюбиво настроенным риксродом, не дававшим согласия на войну со Швецией. Кроме того, Христиан IV надеялся, что заключение общего соглашения с Россией позволит благоприятно для датской стороны урегулировать вопрос о спорных землях в Лапландии и добиться особых льгот и привилегий для торгующих в России датских купцов. На этом этапе переговоров чисто политические и торговые вопросы, видимо, не обсуждались. Стороны как бы молчаливо согласились отнести их обсуждение на более позднее время. К 24 декабря переговоры в Копенгагене закончились[504]. Вместе с русскими послами в Москву (через Речь Посполитую) направилось для ратификации брачного соглашения новое датское посольство Н. Крага и К. Пасселиха[505]. 11 апреля 1602 г. текст условий брачного контракта был утвержден царем[506]. Другие вопросы взаимоотношений между обеими странами и на этом этапе переговоров не обсуждались[507].

Более подробно вопросы русско-датских отношений были затронуты в инструкциях Христиана IV члену государственного совета Акселю Гюлленшерне, поставленному во главе датского посольства, сопровождавшего герцога Ганса в его поездке в Россию[508]. Главной задачей посольства, как указывал король, было ускорить заключение брачного договора. Все остальные вопросы должны были обсуждаться после заключения брака, когда герцог Ганс будет иметь возможность через Ксению Борисовну воздействовать на царя. Помимо благоприятного для Дании размежевания в Лапландии, Гюлленшерна должен был добиваться особых льгот и привилегий для датских купцов, торговавших в России. В инструкции затрагивался и наиболее острый вопрос русско-датско-шведских отношений — о свободе плавания в Нарву — Ивангород. Гюлленшерне следовало добиваться того, чтобы русское правительство не распространяло на датских купцов положения Тявзинского договора. В чем конкретно должны были выражаться соответствующие действия русского правительства, выясняется уже из самого хода русско-датских переговоров, когда Гюлленшерна просил оказать помощь и защиту датским купцам, которые будут приезжать в Ивангород и выгружать свои товары на ивангородской пристани[509]. Защита требовалась, естественно, от шведских властей, заинтересованных в точном выполнении тех статей договора, по которым всякая торговля иностранных купцов в Ивангороде строго запрещалась. Нетрудно видеть, что речь шла об одностороннем денонсировании русским правительством экономических статей Тявзинского договора. Этот шаг, естественно, в недалеком будущем должен был вызвать открытый конфликт между Россией и Швецией, конфликт, в котором датская сторона не брала на себя каких-либо определенных обязательств.