Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

Включившись в предвыборную борьбу, шведское правительство вело ее под лозунгом объединения сил обоих государств для наступления на Россию. В условия, распространявшихся среди шляхты шведскими послами, указывалось, что «таким соединением двух крепких королевств» Речь Посполитая и Швеция сумеют захватить всю Россию или по крайней мере Псков и Смоленск. Одновременно шведский военный флот захватит Архангельск и прервет торговые связи между Россией и странами Западной Европы «и в том Московскому государству убыток великий будет»[35].

Многочисленными выпадами против русского кандидата и призывами к восточной экспансии было переполнено и выступление шведских послов на элекционком сейме. «Король Швеции обещает, — говорилось в нем, — и это с божьей помощью наверняка так и будет, если поляки помогут, что он опустошит и разграбит московитские земли… а это по милости божьей будет нетрудно, так как силы Московита настолько ослаблены, что не смогут сдержать натиска такой коалиции»[36].

Нетрудно видеть близость этих высказываний с аргументами, которые выдвигал во время выбора Ст. Гостомский. Так, во время «бескоролевья» 1587 г. возник своеобразный политический блок между шведским правительством и агрессивно настроенными кругами польско-литовского общества на базе политики восточной экспансии — результатом этого блока стала в дальнейшем польско-шведская уния[37].

Помимо двух главных группировок, в господствующем классе Речи. Посполитой можно выделить еще одну, состоявшую главным образом из представителей великопольской магнатерии (Гурка, Зборовские) и примыкавшей к ним шляхты, которые в сотрудничестве с некоторыми литовскими магнатами поддерживали кандидатуру представителя Габсбургов — эрцгерцога Максимилиана, брата императора Рудольфа II. Позиции этой группировки среди различных слоев польско-литовских феодалов были гораздо слабее двух других, что хорошо понимали ее предводители, а также австрийская дипломатия. Это обстоятельство вынуждало Гурку и Зборовских к сложному политическому маневрированию. К началу элекции они стали изображать себя сторонниками царя, чтобы обеспечить себе политическое руководство над огромной массой сторонников русского кандидата. При их поддержке вожди проавстрийской партии рассчитывали провалить кандидатуру Сигизмунда, надеясь, что царь не сможет договориться со своими сторонниками и тогда, они полагали, у шляхты не останется другого выхода, как согласиться на избрание Габсбурга[38]. Австрийская дипломатия, аналогичным образом оценившая ситуацию, избрала несколько иное решение проблемы: Габсбурги попытались устранить с поля борьбы шведскую кандидатуру путем соглашения с домом Ваза. Уже в первые месяцы 1587 г. Максимилиан при посредничестве вдовствующей королевы Анны пытался вступить в сношения со шведским двором, обещая, что если Сигизмунд снимет свою кандидатуру, то Максимиллиан женится на его сестре Анне и заключит по вступлении на польский трон военно-политический союз со Швецией. Летом 1587 г. для прямых переговоров с Юханом III в Стокгольм направилось австрийское посольство[39]. Если учесть, что одновременно австрийская дипломатия не предпринимала никаких усилий для сближения с Россией[40], можно сделать определенный вывод, что именно соглашение со Швецией было целью австрийского политического курса в период «бескоролевья».

Заканчивая характеристику расстановки сил в польско-литовском обществе и политических программ отдельных группировок, можно констатировать, что попытка русского правительства добиться изменения внешнеполитической ориентации Речи Посполитой в сложившихся условиях не имела больших шансов на успех. Из соперничавших группировок две ориентировались на сближение с враждебной России Швецией и, следовательно, занимали антирусскую политическую позицию, а третья, наиболее многочисленная, хотя и провозглашала своей целью сближение с Россией, но понимала его совершенно иначе, чем русское правительство.

Принципиальные и непримиримые расхождения в точках зрения довольно быстро выявились во время переговоров, происходивших в середине августа 1587 г. в с. Каменце под Варшавой между русскими «великими» послами и представителями польско-литовской шляхты, поддерживавшими на элекции русского кандидата. Русская внешнеполитическая программа, вопреки ожиданиям русских политиков, не нашла положительного отклика у шляхты. Проект раздела Прибалтики шляхта вообще отказалась обсуждать[41], а к планам наступления на Крым отнеслась очень сдержанно[42]. Для русских же политиков были неприемлемы предложения «случить» Россию и Речь Посполитую по образцу Люблинской унии[43]. В итоге переговоры затянулись, не приведя к определенному результату. В конце августа сторонники Сигизмунда и Максимилиана провозгласили своих кандидатов польскими королями, а между царем и его сторонниками так и не состоялось никакого соглашения.