Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

Учитывая, что на стороне шведско-польской коалиция был очевидный перевес сил, Юхан III полагал, что в этой ситуации удастся добиться со стороны России значительных территориальных уступок, даже не прибегая к войне. По плану, составленному в Стокгольме, правители России и Речи Посполитой должны были встретиться в Таллине летом 1589 г. незадолго до истечения срока русско-шведского перемирия, придвинуть войска обоих государств к русским границам, а затем вызвать царя в один из пограничных городов и продиктовать ему условия мира. Юхан III рассчитывал, что на мирном конгрессе ему удастся при содействии Сигизмунда захватить львиную часть уступленных Россией земель. В частности, в состав Шведского королевства должны были войти Новгород и Псков[55].

По-видимому, в соответствии с советами Юхана III Сигизмунд III отказался отправить в Москву посольство для возобновления переговоров[56], а летом 1588 г. сам Юхан III обратился с письмом к сословиям Речи Посполитой, прося их согласия на выезд Сигизмунда в Таллин[57]. Одновременно через деятелей антирусской ориентации, подобных Яну Замойскому, шведский король стремился подготовить господствующий класс Речи Посполитой к принятию решения о совместном выступлении обоих государств против России[58]. Как и следовало ожидать, в кругах господствующего класса Речи Посполитой, добивавшихся установления польско-шведской унии, шведские предложения встретили полное понимание и поддержку. Весной 1589 г. вопрос о войне с Россией был вынесен на обсуждение сейма[59]. В это же время в Шведском королевстве начались интенсивные приготовления к намеченной военной демонстрации против России[60] и шведские войска в ряде мест перешли границу, разорив отдельные районы русского порубежья[61]. Считая, видимо, почву достаточно подготовленной, Юхан III летом 1589 г. направил русскому правительству ультиматум. Он требовал немедленно выслать на границу русских «великих послов» для переговоров о мире, угрожая, что в противном случае он не будет «держати своих воинских людей до сроку мирного постановленья»[62].

Русское правительство, хорошо знакомое с текстом предложений, выдвигавшихся шведским правительством на элекции, и располагавшее сведениями об экспансионистских планах Яна Замойского по отношению к России[63], конечно, отдавало себе отчет в том, насколько опасно для него установление польско-шведской унии. Эту опасность оно пыталось предотвратить путем политического сближения с Габсбургами, которые после поражения Максимилиана оказались в состоянии необъявленной войны с Речью Посполитой. Императору были обещаны денежные субсидии для продолжения борьбы против шведского кандидата на польский трон[64]. Однако надежды на то, что конфликт с Габсбургами сможет временно приостановить внешнеполитическую активность Речи Посполитой, оказались тщетными: в марте 1589 г. Габсбурги заключили в Бендзине мирный договор с Речью Посполитой[65], о чем уже в мае стало известно в Москве[66]. Одновременно в Москву, по-видимому, стали приходить сообщения о концентрации шведских войск на границе и пограничных инцидентах[67]. В этих условиях в начале лета 1589 г. русское правительство приняло решение о подготовке к войне со Швецией[68]. Возможно, оно надеялось, что договор, заключенный на злекции с литовскими феодалами, не позволит Речи Посполитой выступить одновременно с Юханом III, и России, таким образом, удастся разъединить своих будущих противников, энергичными действиями выведя Швецию из войны. Ультиматум Юхана III заставил русское правительство еще более форсировать военные приготовления[69].