Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Население об этом узнало, и я через это получил между турками популярность, так что никакие разбойники для меня не были страшны, почему я и ездил только с двумя казаками по округу. Впоследствии мне удалось отправить мать и дочь в Константинополь, куда их вызвали родственники для получения наследства и содержания после убитого на войне мужа; вообще моя жизнь и отношения к населению округа Узун-Кепри были удачны; когда я уезжал, население мне сделало проводы и поднесло адрес. Население округа Узун-Кепри состояло из турок, греков и частью болгар. При этом должен заметить, что турки поселяне — прямой и честный и вполне симпатичный народ. Каждому турку можно верить на слово, ибо он вполне господин своего слова.

Приказом 30 сентября 1878 г., российского комиссара Болгарии я был назначен из Адрианопольского санджака в Северную Болгарию начальником Никопольского округа, куда и отправился через Константинополь на Варну, Рущук и по Дунаю пароходом. Путь этот хотя и дальний, но я его выбрал потому, что он меня интересовал. Прибыв в Никополь и приняв округ, я устроился уже совершенно комфортабельно, так как расположенный против Никополя румынский город Турн-Северин[618] представил к тому полную возможность.

С деятельностью начальника округа я уже был знаком и не нуждался в изучении таковой, тем более что делопроизводство почти сходилось с установленным в Адрианополе. Из деятельности моей в Никопольском уезде остались в памяти особенно выборы депутатов в народное собрание, для избрания князя Болгарии, на что были получены точные инструкции, для исполнения которых потребовалось немало хлопот и энергии. Когда представители от уезда, то есть сел и деревень, были выбраны, то они собрались все в городе, в конаке, в числе почти трехсот человек; вся эта толпа поместилась на скамейках сравнительно небольшого зала, причем все двери были заперты с приставлением часовых, дабы не допускать посторонних, а равно для удержания депутатов.

Выборы депутатов в народное собрание велись под моим председательством, причем голосование производилось с помощью кукурузы и бобов. Выбрали депутатов, и начались прения о претендентах на болгарский престол. Длилось это заседание с 12-ти часов дня до 2-х часов ночи; когда заседание было окончено и я вышел на свежий воздух, отправляясь домой, то у меня на воздухе закружилась голова, и я упал в обморок. Оказалось, что спертый воздух и лук с чесноком, который ели с хлебом болгары, меня отравили; когда я пришел в себя, то чувствовал во рту вкус чеснока и лука; этот вкус исчез лишь на другой день. В декабре месяце я по воле начальства вновь был назначен в Разградский округ, вместо полковника К., оказавшегося больным; перевод этот служил как бы поощрением, так как Разградский округ самый большой в губернии со смешанным населением и с большим городом Разградом. В Разграде я пробыл до передачи округов чиновникам из болгар, после чего был назначен в распоряжение рущукского губернатора, генерал-лейтенанта Акимова[619], впоследствии начальника Павловского училища, при котором и состоял до вступления на престол князя болгарского Александра Баттенбергского. Во время моего пребывания в Разграде, по моей инициативе, на городской площади средствами жителей была заложена часовня, в память освобождения болгар от турецкого владычества; на закладку часовни по просьбе жителей прибыл сам императорский российский комиссар, — князь Дондуков-Корсаков. Закладка была обставлена очень торжественно с парадом местной болгарской дружины, с обедами, речами и тостами.

По сдаче Разградского округа я переехал на жительство в Рущук и присутствовал при моменте первого шага на болгарскую землю избранника народа, князя Александра Баттенбергского, который по сходе на берег отправился тотчас же в город Тырново, где уже образовалось народное собрание. При приезде князя Александра в Рущук случился небольшой инцидент. Мне для одной свадьбы была нужна карета — губернатор предложил свою; я отправил за каретою своих лошадей и человека; случилось это за несколько дней до прибытия князя; человек мой, придя в сарай, где помещалась карета губернатора, выбирая фонари и дышло, решил, что лучше взять новые, как более блестящие; карета оставалась у меня, так как я в ней ехал тоже в Тырново смотреть торжество избрания. Когда нужно было запрягать карету для приезжающего князя, то у совершенно новенькой, стоявшей тоже в сарае губернатора, кареты не оказалось дышла и фонарей. Так как никто не знал, кто взял, то полицеймейстеру, гвардии штабс-капитану К. (стрелкового батальона), пришлось хлопотать о разыскании недостававших предметов, которые, находясь у меня, задержали карету князя и причинили много волнения, так что сам князь Александр потом вспоминал об этом случае, как задержавшем приготовленную встречу.